Форум » ОБЩИЙ ФОРУМ » Русский Арийский этнос - Поморы (продолжение) » Ответить
Русский Арийский этнос - Поморы (продолжение)
Александр Сергеевич: КТО ТАКИЕ ПОМОРЫ И ЧТО ТАКОЕ ПОМОРЬЕ Сейчас в России с большими трудностями, сталкиваясь с сопротивлением властьпредержащих, медленно, но всё же идёт возрождение, я бы даже сказал новое формирование русской нации. В публикациях газет и журналов можно найти сведения о русских этносах - о казаках, о великороссах, малороссах, белорусах и русинах. Но очень мало рассказывается о древнем и героическом русском этносе - поморах. А ведь поморы немало сделали и делают для русского государства. Из поморов вышли такие знаменитые люди, как М. Ломоносов - учёный, Ф. Шубин - скульптор, А. Баранов - бессменный управитель Аляски, Ермак, Дежнёв, Хабаров, Стадухин, Атласов и многие другие землепроходцы, которые ещё задолго до казаков проникали за Урал и осваивали Сибирские земли, а позже вели освоение Дальнего Востока и Аляски. Для сведения - нынешний город Ситка (штат Аляска) раньше назывался Новоархангельск. Также из поморов вышли - Стефан Пермский - ближайший сподвижник Сергия Радонежского по объединению Руси, Иоанн Кронштадский и многие другие великие люди земли Русской. Ввиду того, что по национальному происхождению я - русский, а по этническому - помор, и потому что Россия - моя большая Родина, а Поморье- малая, я хочу рассказать о поморах. Прежде всего, какую территорию охватывало Поморье? Чтобы не вдаваться в перечисление озёр, рек и городов, которые находились на территории Поморья, и чтобы было понятно современному читателю, обозначу ее границами нынешних территориально - административных образований. Территория Поморья - это бывшие Архангелогородская, Олонецкая, Вологодская губернии, а также Вятка и Пермь. Если посмотреть на современную карту, то это территории Архангельской, Мурманской, Вологодской, Пермской, Вятской и части Ленинградской областей, а также двух искусственно созданных большевиками национально-территориальных образований: Карелии и Коми. Что же повлияло на формирование поморского этноса? После крещения Руси в 988 году сюда уходили русичи, которые не приняли христианства. Вплоть до XIX века в Поморье существовали поселения, где исповедовали дохристианскую веру. А после раскола православной церкви в XVII веке сюда уходили люди, не принявшие нововведений Никона. Более того, в Поморье развернулось мощное старообрядческое движение. Соловецкая обитель сопротивлялась царским войскам более 7,5 лет. Со временем эти факторы сформировали Древлерусскую Поморскую Православную церковь. Следующим условием, которое повлияло на формирование поморского этноса, было то, что поморы не знали крепостного права и монголо-татарского ига. О свободолюбии и самостоятельности поморов говорят следующие факты: царские чиновники обращались к поморам только по имени и отчеству, а в остальной России людей называли по уменьшительным прозвищам. Решения «Поморского Мира» (что-то вроде Казачьего Круга, но с большими полномочиями) не решался отменять даже Иоанн Грозный. А в 1589 году в противовес Судебнику 1550г, рассчитанному на крепостное право, был разработан «Поморский Судебник», в котором особое место уделялось «Статьям о бесчестии». В этническом плане поморы сформировались из местных угро-финских племён и пришлых словен ильменцев, а позже - новгородцев. Это привело к возникновению поморского языка («Поморска говоря»), отличному от остальной Руси. Ввиду тесной связи поморов с Норвегией и того, что поморы жили в северной Норвегии и на островах Грумант (Шпицберген), образовался язык русьнорг (70% поморские слова, остальное - норвежские). Русьнорг был запрещён для использования большевиками в 1917 году. Этноним «ПОМОРЫ» возник уже в XII веке. Заметим, что ни России, ни русских в то время ещё не существовало, а название «Великороссы» возникло только в XIX веке. До XV века территория Поморья входила в Новгородскую Русь. В начале XVI века, после войны Новгорода с Московским княжеством, Поморье было присоединено к Московии. Ещё до Петра I поморы имели свой торговый и промысловый флот, на судах которого, кочах и лодьях, они ходили на запад - в Норвегию, на Грумант, и на восток - на Матку (Новую Землю). Позднее поморы первыми стали торговать с Англией, Голландией и другими европейскими странами. Но было бы неправильно утверждать, что поморы вели только морской промысел, морскую торговлю и занимались исследованием земель только морскими путями. Ещё задолго до походов Ермака на восток, в Сибирь, поморы, продвигаясь посуху и рекам, исследовали за Камнем (Уралом) югорские земли по всему течению Оби вплоть до реки Тобол. Кроме пушного, морского промыслов и торговли, поморы добывали янтарь, жемчуг, занимались металлургическим производством. Они изготовляли не только железный хозяйственный инвентарь и медную, оловянную, латунную утварь, но и получали государственные заказы. Так, например, в 1679 году холмогорские оружейники получили заказ из Москвы на изготовление 2000 оружейных замков шотландского образца. Умели поморы отливать медные колокола и пушки. В XV-XVII веках одним из важнейших промыслов было солеварение. Солью они обеспечивали и себя, и все государство. Так же поморы занимались кожевенным и такелажным производством. Такелаж производился по европейским стандартам и экспортировался в Западную Европу. Кроме этого поморы занимались сельским хозяйством: сеяли рожь, лён, овёс и другие культуры. Любопытный факт - на Соловках выращивались арбузы, персики, мандарины, виноград. Поморы, занимаясь животноводством, вывели знаменитую Холмогорскую породу коров и Мезенскую породу лошадей. Только в Санкт-Петербург пять раз в год отправляли по 1500 голов крупного рогатого скота. Это только малая часть того, чем занимались поморы. Поморы героически участвовали во всех войнах Российского государства. Есть сведения, что в IX-X веках норманны совершали набеги на территорию Беломорья. Но, встретив упорное сопротивление местных жителей, так и не смогли захватить эти земли. Эта борьба нашла отражение в поморских былях и сказаниях. В смутные времена, как пишет историк Платонов, поморские города первыми, ещё до ополчения Минина и Пожарского, оказали организованное сопротивление польско-литовским интервентам. Во времена Петра I поморы участвовали во всех морских сражениях, поскольку составляли основу петровского флота. На Бородинском поле основной удар наполеоновских войск приняли на себя Архангелогородский и Двинской полки, состоявшие из поморов. Во время Крымской войны самостоятельно, без участия регулярных войск, предотвратили попытку англо-французского флота высадить десант на берег Белого моря. Нет смысла перечислять все войны и сражения, в которых проявили себя поморы. Это тема отдельного разговора. В своей небольшой работе я поверхностно рассказал, что такое Поморье и кто такие поморы. Исследование поморского этноса требует более глубокого и научного подхода. К сожалению, советская историография, зашоренная интернациональной идеологией и русофобией, намеренно отрицала существование поморского этноса. Но несмотря на трудности, поморский этнос возрождается как неотъемлемая часть русской нации. Не заметить этого сегодня нельзя! Если Вы хотите узнать более подробную информацию о поморах, выходите на сайты в Интернете: http://pomor-patriot.narod.ru , http://pomor.norland.ru пишите автору этой статьи Ломакину Владимиру Николаевичу: E-mail: lvnpomor@atnet.ru и по адресу: 163020 г. Архангельск, А/Я 65.
Ответов - 24, стр:
1 2 All
Помор.: Русский язык и его поморские и сибирские родственники. http://www.russkiymir.ru/russkiymir/ru/publications/articles/article0194.html От Редакции: Мы решились опубликовать эту статью вовсе не из особого сочувствия к делу создания поморского и сибирского литературных языков. Признаемся, что далеко не все утверждения автора кажутся нам убедительными или достаточно обоснованными, что, впрочем, отчасти можно объяснить ограниченностью формата популярной статьи. Тем не менее разговор о путях развития русского языка, который затрагивает и современные этнические процессы в нашем обществе, представляется достаточно важным. Надеемся, что данная публикация – не без участия наших читателей – станет лишь прологом к дискуссии на нашем портале. Не так давно свершилось уникальное событие. Министр по национальной политике Республики Карелия Андрей Манин на Международном семинаре по вопросам законодательства Российской Федерации в области сохранения языка и культуры, традиционного образа жизни и природопользования коренных народов заявил, что стоит задача возрождения местных говоров. «Речь традиционного русского населения Карелии своеобразна, это речь русских былин, сказок, плачей. Наука относит говоры русских Карелии к северному наречию великорусского языка. Сегодня эта уникальная речь находится у черты исчезновения. В Карелии назрела этнокультурная проблема возрождения местных говоров северного наречия», – сказал Манин. Это событие – из числа экстраординарных, поскольку впервые в России открыто ставится вопрос о поддержке и возрождении одного из наречий русского языка. Хотя и в данном случае министр не стал открыто говорить о том, что, в первую очередь, имеются в виду поморы с их очень своеобразным языком. Поморы представляют собой ветвь новгородцев и частично рязанцев, которые с XII по XV век заселяли побережье Белого моря, особенно его юго-западное побережье, отчего даже пошло название – Поморский берег. Поморы вели тресковые промыслы на Мурмане, били морского зверя, ловили сёмгу и селёдку в Белом море, совершая при этом весьма дальние экспедиции к Новой Земле и Шпицбергену, благо, традиционное поморское судно – коч (запрещённое к строительству Петром I) – было отлично приспособлено к плаванию во льдах. В 2002 году поморами назвали себя 6571 человек (из них 6295 проживают в Архангельской области). Однако на проблемы небольшой субэтнической группы столь долгое время не обращалось никакого внимания (официально они даже не существовали), что это положение вынудило поморов начать борьбу за свои права. 21 сентября 2007 года в Архангельске состоялся первый объединительный съезд поморского народа, представивший делегатов практически из всех поморских сёл в нескольких регионах. Съезд принял решение признать право поморов на существование в качестве самоопределившейся коренной малочисленной этнической общности России. Сейчас поморы добиваются права на свои традиционные морские промыслы: вылов трески, сёмги, камбалы, забой бельков, – которые сейчас резко ограничены. Долгое время не обращалось никакого внимания на северные говоры. Они только изучались этнографическими и диалектологическими экспедициями, но не предпринималось никаких мер по их сохранению и развитию. Даже само определение их как говоров или диалектов русского языка существенно принижало их значение и вело к недооценке их богатства. Хотя, судя по изысканиям лингвистов, тот же поморский говор – это совсем не говор, а самостоятельный язык со своей грамматикой и богатым лексическим запасом. С 1956 года в МГУ ведутся исследования поморского языка, и в словнике «Архангельского областного словаря» учтено около 170 тысяч словарных единиц, из них в неполном (от буквы А до Дело) 10-томном издании опубликовано около 17 тысяч слов. Для сравнения, «Академический словарь современного русского литературного языка» в 12-ти томах включает в себя около 120 тысяч словарных единиц. После этого весьма трудно согласиться с тем, что поморский язык – это всего лишь наречие или даже говор. В 2005 году вышла книга Ивана Моисеева «Поморьска говоря», представляющая собой краткий учебник, содержащий основные правила грамматики, примеры поморской речи и словарь из 2500 лексических единиц. Поморский язык тесно связан с языками других русских субэтнических групп, образовавшихся на Урале и в Сибири. В XVI-XVII веках поморы и население северных новгородских земель активно переселялись в Сибирь, где и принимали участие в сложении самого раннего русского населения, теперь объединяемого под понятием «старожилы». Два наиболее крупных старожильческих анклава, население которых употребляло собственный язык, очень близкий к поморскому и новгородскому, сложились в районах, прилегающих к Томску и Енисейску. Центром изучения языка сибирских старожилов традиционно был Томский государственный университет, который с конца 1940-х годов проводил ежегодные диалектологические экспедиции. Результаты и здесь впечатляющие. По данным томского лингвиста О. И. Блиновой, за 30 лет опубликовано 18 диалектных словарей объёмом в 355 печатных листов, введено в научный оборот более 100 тысяч лексических единиц старожильческих говоров Среднего Приобья. «Фразеологический словарь русских говоров Сибири», изданный в 1980 году, содержит в себе около 7 тысяч словарных единиц. «Полный словарь сибирского говора», отразивший язык населения села Вершинино Томского района Томской области, содержит в себе 32 тысячи словарных единиц и отражает все компоненты устной речи. При подобных результатах исследований также можно сказать, что говор русских старожилов в Сибири является отдельным языком, по своему богатству мало в чём уступающим русскому литературному языку. Это весьма неполные данные, поскольку есть исследования языка русских старожилов Енисея, Алтая, Прибайкалья, Забайкалья, Камчатки и Чукотки. Сейчас попытки сохранения и возрождения этих языков, тесно связанных с русским, формирования на их основе литературных языков, почему-то встречаются в штыки. Так, к примеру, инициатива томского лингвиста Ярослава Золотарёва по воссозданию сибирского литературного языка на основе многочисленных материалов, накопленных экспедициями ТГУ, и изданных словарей встретила сильную критику и нападки. Даже создание страницы в «Википедии» на сибирском языке вызвало крупные столкновения, которые закончились тем, что страница была удалена через год после её появления, хотя она занимала 66-е место по всей «Википедии», в ней было 6924 статьи, и по этому показателю она опережала страницы на многих признанных языках, в том числе на узбекском и белорусском. Создание сибирского языка иногда считают «антирусским» проектом, упомянутого же Золотарёва обвиняют в сепаратизме. Но тут нельзя не увидеть яркой параллели с аналогичным процессом, который шёл в конце XIX века, когда примерно с такой же степенью рьяности отрицалось самостоятельность украинского и белорусского языков, которые назывались соответственно малороссийским и белорусским наречиями. Что же, плоды этой негибкой и неуступчивой позиции многих великорусских учёных и публицистов, обличавших когда-то украинский язык за его «искусственность» и «бедность», теперь полностью пожаты. Украинский язык теперь стал государственным языком независимой Украины, и в самой стране началось упорное противостояние двух близкородственных языков. Наверное, не такого результата хотели всё же добиться. Возможно, если бы в XIX веке украинской интеллигенции не мешали бы развивать «малороссийское наречие», то не было бы теперь подобной вражды и противостояния двух стран и двух языков. Эта аналогия позволяет сказать, что преследование сибирского языка приведёт примерно к тому же результату. Нужно быть дальновидными и не закладывать теперь основы для конфронтации и противостояния в будущем. Развитие поморского и сибирского языков может дать весьма много ценного и полезного для русского языка, русской культуры и Русского мира вообще. Прежде всего, это обогащение устной и письменной речи. Известнейший собиратель материалов русского языка Владимир Даль в своём «Толковом словаре живого великорусского языка» широко использовал диалекты и местные говоры. Чем был бы русский язык сейчас, если бы не этот словарь, вобравший в себя многочисленную диалектную лексику? И сейчас можно использовать богатства поморского и сибирского языков для нового этапа развития русского языка. Поморский и сибирский языки являются отражением мировоззрения населения, давно укоренившегося в этих местах, полностью адаптированного к суровым условиям этих непростых регионов. Изучение накопленного сибирскими старожилами и поморами хозяйственного опыта позволить исправить ошибки нынешнего экономического развития Севера и Сибири. Поскольку экономическая деятельность определённо смещается на Урал и в Сибирь, значение глубокого понимания местных условий будет всё более и более увеличиваться. Пока что возрождение и развитие поморского и сибирского языков находится только в начальной стадии, и потому пока трудно определить все перспективы сотрудничества этих близкородственных языков. Но ясно, что это сотрудничество будет весьма плодотворным, его надо развивать и уж, во всяком случае, не разжигать вражду между носителями близкородственных языков. Дмитрий Верхотуров
Помор.: О возрождении Новгородского, Поморского и Сибирского языков. http://www.forum.megatula.ru/viewtopic.php?p=45919&sid=b094f07d711878cf4304c1bd4b2d0c84 "Язык - это диалект, оснащенный армией и флотом" (A language is a dialect with an army and navy) Макс Вайнрайх Каждый имеет право на пользование родным языком, на свободный выбор языка общения, воспитания, обучения и творчества. (Конституция РФ, ст. 26) Даже в наше время существует своеобразное деление языков: литературный язык, диалект, говор и др. Проблема "язык или диалект" очень часто решается под воздействием политических факторов (проблемы с молдавским языком, сербохорватский язык). Под говором чаще всего подразумевается локальный вариант "литературного языка", под диалектом - совокупность однородных говоров, или же профессиональные особенности языка, что, впрочем, выходит за рамки настоящей статьи. Жаргоны, провинциализмы, условные языки - все эти лингвистические понятия обозначают сейчас что-то, что отклоняется от нормы, а нормой является, конечно, русский литературный язык. В то же время, считается, что кодификация языка - т.е. его стандартизирование - проходит на основе народных диалектов, говоров и т.п. Однако давайте попытаемся взглянуть на сам процесс формирования современного русского языка. Какие же говоры или диалекты легли в его основу? Это так называемый "старославянский", созданный святыми Кириллом и Мефодием на основе южнославянских языков с многочисленными добавлениями греческой лексики, грамматики и орфографии. Старославянский лег в основу официального и книжного церковнославянского, ставшего как бы государственным языком Киевского, а затем Московского государства, поглотившего в процессе централизации остальные русские земли. Единый, кодифицированный язык - принадлежность многих государств, но единого древнерусского языка не существовало, локальные особенности сильно отличались друг от друга, и не только лишь в произношении. Язык новгородских берестяных грамот (в особенности, язык Новгородского кодекса - первой на Руси книги, обнаруженной в 2000 году) тоже разительно отличается от языка официальных летописей. Это говорит о том, что по сути существовало два вида языков: церковнославянский - для официальных и церковных текстов, и многочисленные локальные варианты "русского языка" - для повседневного общения, в которой никогда не использовался непонятный для многих церковнославянский. Принято считать, что в отличие от католической церкви, признававшей существование лишь трех "священных языков" - латыни, греческого и арамейского, православная церковь больше ориентировалась на национальные традиции, что проявляется, в частности, в языке. Но ведь функции церковнославянского языка ничем не отличались от латыни; и точно также, как латынь, он был непонятен крестьянскому населению. Эту особенность начинают впервые подмечать еще в 19 веке, когда среди российской интеллигенции становится популярной романтизация культуры и языка "простого народа". Православных миссионеров в деревенских жителях часто удивляло отсутствие элементарных знаний о сущности христианской веры; если не учитывать уровень грамотности, почти никто из них не читал Библию, и не понимал ни слова из богослужения на церковнославянском языке. После "двуязычной" Московии наступила эпоха Петра Первого, в числе реформ которого - внедрение гражданского шрифта, а также более-менее светской лексики, за счет включения в язык слов с латинскими корнями. Наконец, начатый в петровскую эпоху процесс продолжился и в 18 веке, с созданием т.н. "русского литературного языка" М.В. Ломоносовым, и в 19 в. с А.С. Пушкиным. Следует отметить, что все эти варианты создавались менее всего путем сближения церковнославянского с народным, а напротив, с помощью конструирования совершенно нового языка на основе чуждой церковнославянской грамматики и с привнесением чуждой лексики. Новый язык поддерживался на официальном уровне, а все отклонения высмеивались (в литературе вставлялись фразы из "народного говора", что подчеркивало в тексте "простое" происхождение персонажа), а иногда употребление просторечий даже запрещалось, как было с "белорусским наречием". Так, Ян Барщевский, сегодня считающийся классиком белорусской литературы, был вынужден указывать языком своих произведений польский. Именно в это время реальные народные языки становятся "говорами" и "диалектами". Во второй половине 19 века Владимиру Далю (тоже побывавшему в Третьем отделении после первой публикации собранных им сказок) удалось собрать свой многотомный словарь, в который он включал слова, непонятные образованным и культурным жителям столиц. Ведь почти не затронутая кодификациями деревня становится хранителем народного языка. Судя по общему количеству собранных Далем слов можно удивляться, как вообще крестьянин мог найти общий язык с городским жителем. Даже в современной деревне фольклористы умудряются собирать богатый языковой материал. Оказывается, влияние даже современных СМИ на язык порой преувеличивается. Читатель сам может отъехать от Москвы или Петербурга километров на 300, чтобы услышать подлинную народную речь, конечно, разбавленную современной лексикой. Случайно ли мы и по сей день находим в речи деревенских жителей элементы, зафиксированные еще В. Далем, а для чтения церковнославянской Библии нам чуть ли не требуются услуги переводчика? Конечно, не случайно, если учитывать, что язык является одним из самых консервативных элементов культуры, который с трудом поддается какой-то "нормализации", тем более, что она проводится на основе непонятных аборигенам языков. Но наиболее ярко искусственность "ломоносовско-пушкинского" языка прослеживается на примере двух этнических групп - поморов и чалдонов (сибирских старожилов). Их история и судьба во многом схожи. Обе группы являются потомками севернорусских (новгородских) колонизаторов, которые с 12-15 вв., в период существования Новгородской республики, начали заселять северные и восточные территории. Даже сейчас у тех, и у других фиксируются существенные отличия в языке бытового общения. Ни жителей Поморья, ни старожилов Сибири не затронули в полной мере языковые реформы российских государей. Поморский говор (поморская говоря), ныне определяемый как "группа диалектов" - это язык на основе новгородского (или условно севернорусского языка) с включением некоторого количества скандинавской и финно-угорской лексики. Использование элементов из поморского говора было распространено среди поэтов и писателей 20 века, особенно, среди выходцев с побережья Белого моря, а научными исследованиями занимаются с начала 20 века. До сих пор существуют группы краеведов (http://fyodors.narod.ru/language.htm; http://pomor.norland.ru/), составляющих словари и реконструирующих грамматику поморской говори. Несколько иная судьба у языка чалдонов. Его особенности менее известны, а исследования - локальны. В наше время смелая попытка кодификации сибирского языка предпринимается томским лингвистом Ярославом Золтарёвым (http://volgota.com/). В процессе реконструкции севернорусского языка было выявлено большое количество особенностей - сложнопрошедшее время, артикль и др. С 2003 года действует Википедия (http://ru-sib.wikipedia.org) на "сибирском языке" - т.е. на севернорусском языке. Сибирский проект – вариант кодификации подлинного новгородского языка. Если поморский язык является достоянием немногих энтузиастов, то в сибирском варианте уже составлен учебник, переводится классика мировой литературы. Таким образом, и поморский, и язык сибирских чалдонов имеют одну основу - древний новгородский язык - на котором наши предки писали на бересте, на котором общались в быту. Можно представить, как звучал бы севернорусский язык без воздействия «сверху». Характерно, что в сибирском для обозначения языка используется одно слово "говор". А это значит, что в данном случае проблема "язык или диалект" решена.
Помор.: Поморский коч идет на Камчатку. http://www.vokrugsveta.ru/telegraph/history/1135/ Старинные корабли поморов, конечно, многим уступали деревянным кораблям XVIII–XIX веков, но были идеально приспособлены для плавания в северных широтах Реконструкция поморского коча в музее-заповеднике «Дружба», который находится недалеко от Якутска. Несмотря на то что Петр I, мечтавший обновить русский флот по европейскому образцу, запретил строить старинные корабли, в отношении кочей его приказ не выполнялся. Уж больно были они удобны для плавания в северных морях. Фото: Александр Фетисов Там, где студеные рассветы Русские поселенцы появились на берегах Белого моря в начале прошлого тысячелетия. В эти края их привлекал богатый промысел: на суше — пушнина, птица, соль; на море — рыба, морской зверь, в первую очередь моржи, чьи клыки («рыбий зуб») всегда ценились очень высоко. Кроме добычи, на Север манило и желание изведать окружающий мир. Северные земли осваивали разные люди: посланцы новгородских бояр и богатых купцов, ушкуйники, «лихие люди», беглые крестьяне… На безлюдных берегах обычно не селились, выбирали места поближе к поселениям коренных жителей — карелов и саамов, смешивались с ними или делили берег, а то и попросту вытесняли. Со временем прочно осевших промысловиков стали называть поморами — «живущими по морю», а весь район их поселений — Поморьем. Уже с XII века Поморье стало центром русского судостроения. Здесь строились ладьи (морские и обыкновенные), раньшины, шняки и карбасы. Но высшим достижением инженерной мысли поморов стали кочи — особые суда, предназначенные для долгого плавания по северным морям. Как выжить во льдах Коч (другие названия — коча, кочмора, кочмара), появившийся в XIII веке, был приспособлен как для плавания в битом льду и в мелкой воде, так и для передвижения волоком. Полагают, что его название произошло от слова «коца» — «ледовая шуба». Так называлась вторая обшивка корпуса, сделанная из прочных дубовых или лиственных досок в районе переменной ватерлинии. Она предохраняла основную обшивку от повреждений при плавании среди льдов. По версии историка и археолога Михаила Белова, особенностью коча был корпус, имевший форму яйца или скорлупы ореха. Благодаря такой форме судно при сжатии льдов не раздавливало, а просто выжимало на поверхность льдин, и оно могло дрейфовать вместе с ними. Во время новых раскопок 2001–2009 годов в Мангазее археологи собрали множество судовых деталей. Не исключено, что их анализ сможет изменить сложившиеся представления о судах, ходивших в арктических морях. Коч имел два якоря по четыре с половиной пуда каждый и несколько якорей поменьше — двухпудовых. Их использовали и на море, и для волока: если судно находилось в ледяных полях и не могло идти под парусом или на веслах, мореходы спускались на лед, лапу якоря вставляли в вырубленную лунку, а затем выбирали якорный канат и протягивали судно. Лодейные мастера не имели чертежей и при постройке опирались на опыт и собственное чутье. Контуры судна мастер намечал палкой на песке. Постройка коча начиналась с днища: оно больше всего разрушалось при плавании в северных морях, поэтому его делали особо прочным. Киль коча в длину достигал 21,6 м. От повреждения при волоке или посадке на мель его предохранял фальшкиль — доски или брусья, пришитые снизу. Это изобретение поморов впоследствии позаимствовали и зарубежные мастера — оно применялось до окончания эры деревянного судостроения. Детали корабля сшивались с помощью еловых или сосновых корней (вицы). Это делало коч более дешевым и легким. Доски бортовой обшивки сочленялись особым образом: в месте швов они покрывались планками, прикрепленными к бортам небольшими скобами, — типичный для северорусского судостроения способ герметизации бортов. Чтобы полностью «ускобить» коч, требовалось несколько тысяч металлических скоб. Пазы обшивки конопатились смоленой паклей. Поверх основной обшивки крепилась коца — ледовая обшивка, доски которой прибивались вгладь. Такие полусохранившиеся рассохшиеся кресты и божницы XIX века до сих пор можно встретить на побережьях северных морей России. Фото: Александр Зверев / из архива журнала «Вокруг света» У коча была оригинальная деталь, не имеющая аналогов ни в русском, ни в западноевропейском судостроении — коряник. Он формировал перегиб борта и придавал ему дополнительную жесткость. Ширина коча доходила до 6,4 м. Хотя большое отношение ширины к длине (8:17) делало судно рыскливым, но это устранялось за счет увеличенной площади руля. Корма коча по ватерлинии имела заострение около 60°. Выше ватерлинии кормовое заострение переходило в круглую корму. Эта конструкция впервые появилась именно у поморов. Корма была почти отвесной, нос сильно наклонен. Максимальная осадка коча составляла 1,5–1,75 м, давая ему возможность передвигаться на небольшой глубине. Корпус делился на отсеки поперечными переборками. В носовом отсеке располагался кубрик для экипажа, там же выкладывалась печь. Средняя часть судна отводилась под трюм для грузов, а сам люк трюма был водонепроницаем. В кормовом отсеке находилась каюта кормщика. Грузоподъемность коча варьировалась от 500 до 2500 пудов (8–40 т). Поморская вера Поморы ходили по «по своей вере» — то есть по своим рукописным лоциям. В них описывались приметные и опасные места, убежища от грозной волны и от ветров, подходы к ним, места якорных стоянок, указывались время и сила приливов и отливов, характер и скорость морских течений. Первые лоции писали на бересте. Опыт мореходного мастерства ценился очень высоко, и сделанные записи передавались по наследству. Ориентироваться в море также помогали деревянные кресты и гурии (пирамиды из камней, служащие опознавательными знаками). В Беломорье и на Мурманской стороне, на Маточке (Новая Земля) и на Груманте (Шпицберген) мореходы встречали эти знаки, неизвестно кем и когда поставленные, и сами ставили свои. Огромные кресты устанавливали не только как опознавательные вехи, но также по обету, в память погибших товарищей, удач или неудач. Они различались вырезанными рисунками, укрепленными на них медными иконами, навесами для защиты от дождя и снега. А эти особые приметы позволяли не только опознать местность, но и определить направление пути — ведь поперечина креста всегда была направлена «от ночи на летник» — с севера на юг. Обычно лоцию на судне кормщик хранил в подголовнике, а дома — за божницей. На первой странице некоторых лоций была записана молитва: мореходы знали, в какой тяжелый путь они уходят. Поморам было присуще особое религиозное чувство, в котором сочетались свободолюбие и смирение, мистицизм и практицизм, рассудок и вера, а также стихийное чувство живой связи с Богом. Пока видны приметы на берегу, — писал Михаил Пришвин (1873–1954), — помор читает одну сторону книги; когда приметы исчезают, и шторм вот-вот разобьет судно, помор перевертывает страницы и обращается к Николаю Угоднику. Св. Николая Чудотворца поморы считали покровителем мореплавания. Его так и называли — «Никола Морской Бог». В сознании поморов он выступал исцелителем, освободителем, водителем по водам житейского моря, усмирителем и утишителем бурь и напастей. Кроме того, североморцы испытывали смиренное почтение к «Батюшке-морю». Морской суд поморы воспринимали как божеский. Никогда не говорили «утонул», «погиб в море», говорили: «Море взяло». Праведный суд моря происходил на корабле, который потому и назывался «судном», то есть местом, где решается судьба человеческой души. Недаром среди поморов была широко распространена поговорка: «Кто в море не бывал, тот Богу не молился». Постоянное соседство с опасной областью моря (так же, как связь русского казачества с «диким полем») обусловило такие свойства поморского характера как свободолюбие и вольность. Именно в этих областях русского государства дольше всего сохранялись традиции народного самоуправления. Поморский язык Северорусские мореходы ходили на промыслы не только в Белое и Баренцево моря. Они владели секретами прохождения многих морских путей в Карском, Норвежском и Гренландском морях. В конце XV века поморы ходили к северному побережью Скандинавии вдоль восточного побережья Белого моря и северного берега Кольского полуострова с волоком через полуостров Рыбачий. В поморской навигационной практике этот путь назывался «Ход в немецкий конец». В XVI–XVII веках зона промысловой и торговой деятельности еще больше расширилась. Промысловики и мореходы осваивали новые морские пути и земли — ходили к заполярной территории Западной Сибири до Мангазеи и устья Енисея, на Новую Землю и на Шпицберген. Клавдий Лебедев (1852–1916). «Экспедиция Семена Дежнева». После того как Дежнев открыл пролив, позже названный Беринговым, стало ясно, что Америка — это самостоятельный континент Из европейских народов поморы наиболее тесно взаимодействовали с норвежцами. Русские мореходы ходили к их берегам начиная с XIV века. Эти частые контакты привели к тому, что среди русских и норвежских промышленников, торговцев и рыбаков возник свой язык — руссенорск. В нем насчитывалось около четырехсот слов, из которых примерно половина были норвежского происхождения, чуть меньше половины — русского, а остальные слова были заимствованы из шведского, лопарского, английского и немецкого языков. Руссенорском пользовались только в период навигации и промысла, поэтому имевшиеся в нем понятия ограничивались областью торговли и морского обихода. Интересно, что русские, говоря на руссенорске, были убеждены, что говорят по-норвежски, а норвежцы — наоборот. Великие экспедиции Однако было бы ошибкой думать, что коч, созданный как промысловое судно, использовался только промышленниками и торговцами. Коч оказался незаменим и в великих экспедициях. В 1648 году Семен Дежнев (ок. 1605–1673) и Федот Попов (?–1648) совершили плавание от реки Колымы вокруг Чукотского полуострова на реку Анадырь. 20 июня экспедиция на шести кочах вышла в море из Нижнеколымского острога. Седьмой коч присоединился к экспедиции самовольно, на нем находилась группа казаков под началом Герасима Анкудинова. Два коча разбились во время бури о льды, не дойдя до Берингова пролива. Еще два коча пропали в неизвестном направлении. Но три оставшихся судна под командой Дежнева, Попова и Анкудинова 20 сентября все-таки обогнули крайнюю восточную оконечность Азии. Дежнев назвал ее «Большим каменным носом», а сейчас этот мыс назван его именем. Дежнев хорошо понимал значение своего открытия и позднее описал географические особенности увиденных мест. Обогнув восточную оконечность Азии, кочи Дежнева и Попова (корабль Анкудинова разбился у мыса, и капитан с командой перебрались на судно Попова) вышли в Тихий океан. Это были первые европейцы, совершившие плавание в северной части Тихого океана. Однако вскоре буря разлучила суда экспедиции. Дежневу с товарищами удалось избежать смерти: их коч отнесло на юго-запад и выбросило на берег южнее устья реки Анадырь. Коч Попова унесло штормом по направлению к Камчатке. Исследователи строят разные предположения относительно его судьбы, но достоверных сведений на это счет нет. До Камчатки первые русские землепроходцы доплыли тоже на кочах. Летом 1662 года Иван Рубец (?) повторил путь Дежнева и Попова через пролив между материками. Он вышел из Якутска в июне, а в августе уже достиг Тихого океана. Мореходов интересовал моржовый промысел близ устья реки Анадырь, но лежбищ морского зверя они не обнаружили и пошли дальше на юг, достигнув в конце концов Камчатского полуострова. В эпоху Петра I (1672–1725) по поморскому судостроению был нанесен сильный удар. Строительство в устье Северной Двины крупного порта и создание торгового флота по европейским образцам привело к тому, что судостроение на северных землях в глазах правительства потеряло всякое значение. Кости кита на побережье мыса Дежнева. Кости морских гигантов служили чукчам прекрасным строительным материалом: покрывая их дерном, коренные жители этих мест строили себе жилища — валкараны. А русские мореплаватели ставили китовые кости как опознавательные вехи. Фото: National Ocean Service, NOAA В 1719 году поморы написали царю жалобу о том, что для мореплавания им велят строить речные лодки. Петр разрешил оставить старые суда (карбасы, соймы, кочи), но строить новые запретил, пригрозив ссылкой на каторгу. Особым актом было запрещено отправлять из Архангельска грузы на судах «прежнего дела». Впрочем, этот указ впоследствии не выполнялся: традиционные конструкции поморских судов значительно лучше отвечали условиям северного мореплавания. Так, в тридцатые годы восемнадцатого столетия, во время Сибирской (Великой Северной) экспедиции для описания берега от Архангельска до устья Оби использовались именно кочи как наиболее надежные судна для плавания в тех широтах. «Фрам» — коч Нансена Но память о кочах увековечил не только мыс Кочинный на Терском берегу Белого моря. Оптимальность конструкции коча как судна, идеально приспособленного для плавания во льдах, была блестяще подтверждена… экспедицией Нансена! Выдающийся полярный исследователь Фритьоф Нансен (Fridtjof Wedel-Jarlsberg Nansen, 1861–1930) при строительстве своего судна «Фрам» пришел к той же самой конструкции судна! План его арктической экспедиции был оригинален и смел: пришвартоваться к крупной льдине, вмерзнуть во льды и дрейфовать с ними. Нансен надеялся, что полярное течение доставит его корабль на Северный полюс, а затем вынесет в Северную Атлантику. Для осуществления этого плана требовалось особенное судно. Обыкновенный корабль неминуемо был бы раздавлен льдами. Сопротивляемость давлению льдов была основной идеей при строительстве «Фрама». Нансен отчетливо представлял себе, каким должно быть это судно, и подробно его описал. При чтении этого описания возникает ощущение, что он собирался строить именно коч. Самое важное в таком судне — это постройка его с таким расчетом, чтобы оно могло выдержать давление льдов. Корабль должен иметь настолько покатые бока, чтобы напирающие на него льды не получали точки опоры и не могли его раздавить […] но выжимали бы его кверху […] Для той же цели судно должно быть небольших размеров, так как, во-первых, с маленьким судном легче маневрировать во льдах; во-вторых, во время сжатия льдов оно легче выжимается кверху, да и легче небольшому судну придать нужную прочность […] Корабль указанной формы и величины не может, конечно, быть удобным и устойчивым для морского плавания, но это не особенно важно в забитых льдом водах […] Правда, прежде чем попасть в область льдов, придется пройти порядочный путь открытым морем, но ведь не будет же судно настолько плохим, чтобы на нем вовсе нельзя было двигаться вперед. «Фрам» Фритьофа Нансена в полярных морях. Надежда норвежского путешественника на то, что течение вынесет его корабль к Северному полюсу, не оправдалась. Однако несмотря на это «Фрам» зарекомендовал себя как отличное судно, способное противостоять ледовому натиску. Фото из архива NOAA Трансарктический дрейф «Фрама» блестяще подтвердил расчеты Нансена: проведя почти три года в ледовом плену, «Фрам» вернулся в Норвегию. Этот корабль, названный одним из самых удивительных кораблей в мире, совершил затем еще два выдающихся плавания: в 1898–1902 годах на «Фраме» работала экспедиция на Канадском арктическом архипелаге, а в 1910–1912 годах Руаль Амундсен (Roald Engelbregt Gravning Amundsen, 1872–1928) ходил на нем в Антарктику. Кроме того, «Фрам» был первым судном, прошедшим через Панамский канал. В 1935 году «Фрам» установили в Осло. Сейчас этот исторический корабль превращен в музей — Frammuseet. Но фактически он является памятником легендарным кочам — деревянным кораблям, ходившим во льдах арктических морей. http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/5806/http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/5806/ Вера Кочина, 07.04.2010
Помор.: Поморы соберутся на съезд: http://gazeta-licey.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=1458&Itemid=102 Информпресс - Хроника Автор Наталья Мешкова 23.03.2010 г. Межрегиональный съезд поморов состоится 16 — 17 сентября в Беломорске. Общественные организации рассчитывают, что речь пойдет о выживании не только поморов. Предыдущие съезды поморов состоялись в поселке Умба Мурманской области и в Архангельске. Людей на Севере волнуют вопросы природопользования, сохранение традиционного образа жизни и, как повсюду, безработица. Что говорить, если возникли сложности даже с сохранением знаменитого на всю Россию Поморского народного хора! Настоящий шок вызвала новость последних дней, что все совхозы Карелии выставлены на торги. В их числе успешный «Толвуйский», поддерживающий культуру Заонежья. Социологический опрос среди русских, который только что провел Миннац Карелии в пяти районах республики, показал, что люди первое место в сохранении социальных институтов отводят учреждениям культуры (домам культуры, клубам), семье и образованию, последнее — органам местного самоуправления. Большое значение люди придают народным праздникам, по мнению 52,8% опрошенных именно они связывают с культурой предков, на втором месте язык (48,5%). Данные опроса поразительны: в условиях многолетней дезадапации сельского населения значительная его часть — около трети — продолжает заниматься творчеством: участвует в фольклорных коллективах, занимается традиционными ремеслами. Встречаясь 19 марта с членами общественной организации «Русский Север», заместитель министра по вопросам национальной политики и связям с религиозными объединениями Карелии Елена Богданова убеждала, что необходимо решить вопрос о статусе коренного народа. Однако, по мнению общественников, трудности жизни поморов вызваны общим социально-экономическим состоянием республики. Вепсы имеют статус коренного народа, тем не менее у них хватает проблем. По мнению председателя «Русского Севера», историка, поэта и художника Вячеслава Агапитова, социально-экономическая политика власти неправильна потому, что в ее основе лежит неверная идея личного обогащения. Он убежден: «Ставка на стяжательство ни к чему хорошему у нас не приводит». Республика готовится к проведению III Межрегионального съезда поморов Российской Федерации http://www.gov.karelia.ru/gov/News/2010/03/0317_14.html III межрегиональный съезд поморов планируется провести 16-17 сентября 2010 года в Беломорске. В состав рабочей группы по подготовке к мероприятию вошли представители Министерства Республики Карелия по вопросам национальной политики и связям с религиозными объединениями, Министерства культуры и по связям с общественностью, администраций местного самоуправления Беломорского, Кемского районов, Общества русской культуры «Русский Север», Института языка, литературы и истории КНЦ РАН, Карельского государственного краеведческого музея. Особая значимость Съезда в Карелии состоит в том, что пройдет он в год 90-летия образования республики. Проведение Съезда обусловлено необходимостью изучения и обобщения опыта региональных органов государственной и муниципальной власти Российской Федерации, учреждений науки, образования, культуры, общественных объединений в сфере сохранения и развития потенциала поморов. С целью объединения представителей поморов Российской Федерации, обсуждения актуальных вопросов развития данной этнической группы русского народа, выработки общих позиций по волнующим вопросам и принятия решений Съезды поморов состоялись в п.Умба (Мурманская область) и Архангельске. 05 апреля Подготовка к съезду http://belomorsk.karelia.info/news/2010/podgotovka_k_s_ezdu.html Проведение межрегиональных съездов поморов, объединяющих поморов Белого моря из Мурманской и Архангельской областей, Республики Карелия и Ненецкого автономного округа, становится доброй традицией, позволяющей обсудить насущные проблемы условий обитания и традиционного уклада жизни коренного населения Русского Севера, вопросы сохранения и развития особой этнической культуры поморов. I съезд состоялся в 2007 году в г.Архангельск, II – в 2009 г. в п.Умба Мурманской области, очередной, III Межрегиональный съезд поморов Белого моря, состоится 16-17 сентября этого года в городе Беломорске. Планируется, что в рамках подготовки съезда в Республике будет издан «Словарь поморских говоров», подготовкой которого в настоящее время занимается Институт языка, литературы и истории Карельского научного центра. Центром поморской культуры г.Беломорска будет открыт сайт, на котором любой заинтересованный пользователь сети Интернет сможет почерпнуть информацию о культурологических ресурсах Поморья: исторических, фольклорных, краеведческих. В середине марта в Министерстве по вопросам национальной политики и связям с религиозными объединениями состоялось первое заседание организационного комитета по проведению съезда, в состав которого входят представители министерств, органов местного самоуправления, общественности, специалисты сферы культуры и ученые. В работе первого заседания оргкомитета от нашего района приняли участие Глава администрации МО «Беломорский муниципальный район» В.Ф.Попов и заместитель главы администрации Л.Г.Саламахина. Оргкомитет выработал план основных мероприятий по подготовке и проведению очередного съезда поморов. Думается, что проведение форума межрегионального значения станет важным историческим событием не только для населения нашего района, но и в масштабе Карелии, тем более в год 90-летия образования Республики. О.Степанова, Центр поморской культуры.
Помор.: Хроника съездов поморского народа: I - Съезд Поморского народа: http://www.arhperspectiva.ru/open/70 http://www.pomorcpp.org/insight/print.html?id=170 Мы – поморы! Статья, Василия Поздеева "Мы поморы!" напечатана в газете "Старая гвардия" № 38 за 15 октября 2007 года, г. Архангельск. Василий Поздеев. В Архангельске прошёл межрегиональный, объединительный съезд поморского народа. 80 делегатов и около двухсот гостей (практически все приехали за свой счёт), из Архангельской и Мурманской областей, республики Карелия и Ненецкого автономного округа в пятницу, 21 сентября 2007 года заполнили актовый зал издательства «Правда Севера». Без малого шесть часов кряду уполномоченные представители поморских сёл и деревень, расположенных на побережье Белого моря, обсуждали проблемы своего малого народа Давно не приходилось наблюдать некоммунистическое мероприятие, в котором напрочь отсутствуют «коллеги» и «господа». Только одни «товарищи», «уважаемые товарищи» и «дорогие товарищи». И выступления их с трибуны съезда под стать митинговым призывам и заявлениям. Наболело! В анкетах Всероссийской переписи населения 2002 года 6 тысяч 571 человек по национальной принадлежности отнесли себя к поморскому народу, но посчитали свой народ обделённым, в сравнении с другими малочисленными этносами России. С проведением 21 сентября текущего года объединительного съезда, поморы получили легитимный, «представительный» орган в лице Совета поморского народа. А главным «кормщиком» поморов избрали председателя рыбакколхоза «Беломор» Сергея Самойлова. К этому событию шли долгие двадцать лет. С началом рыночной перестройки, затеянной Михаилом Горбачёвым и продолженной Борисом Ельциным, ранее проводимую в стране политику на укрепление дружбы народов забыли. Государственные мужи целиком посвятили себя разрешению проблем правового государства, свободы слова, гражданских прав личности и частного бизнеса. В эту иерархию проблем и ценностей коренные жители Беломорского Севера никаким боком не вписывались. И про них власти просто забыли. Но народ остался. И уже в 1987 году обеспокоенная интеллигенция забила тревогу, которую услышали учёные. Так родились национально – культурный центр «Поморское возрождение», вслед за ним Национально – культурная автономия поморов Архангельской области и ещё ряд организаций и движений в поддержку поморского этноса и развития Поморской культуры. Группа авторитетных учёных: Булатов В.Н.(Архангельск), Семёнов В.А., (Сыктывкар), Теребихин Н.М., (Москва), и Киселёв А.А. (Мурманск) пришли к единому мнению, что «…на настоящий момент этническая общность поморов находится на грани исчезновения и нуждается в защите государства, …считаем регистрацию местных НКА поморов первым из наиболее важных для восстановления данной этнической общности шагом». Иван Мосеев, стоявший у истоков «Поморского возрождения» и сегодня остаётся самым активным идеологом самоидентификации поморов, «мотором» государственной регистрации «своего малого народа» и включения его в список коренных малочисленных народов России. Он досадует, что - Сегодня Архангельская область – это регион, где юридически не закреплены и постоянно нарушаются права коренного населения. Главный областной закон – Устав Архангельской области говорит лишь о правах ненцев, проживающих в Ненецком автономном округе. Права же коренной малочисленной общности «поморов» вообще не упомянуты в региональном и тем более федеральном законодательстве. Получается, что поморы есть (с этим пока никто не спорит), но при этом их как бы уже и нет. Об опасных последствиях пренебрежения властей к национальному вопросу на бытовом уровне говорил с трибуны съезда Алексей Коткин, представитель Мезенской общины поморов: - Народная мудрость гласит, что охотник да рыбак не бывает богат, но бывает горбат. У нас в Мезени испокон веку жили рыбаки да охотники. А теперь властями мы поставлены вне закона. На охоту не ходи – поймают, посадят. На рыбалку не смей – поймают, снасти уничтожат. Да ещё и оштрафуют. Милиция нас гоняет, инспекция гоняет, а пограничники – те вообще нас своими врагами считают. Советская власть думала, чтобы молодёжь в деревне оставалась. Условия труда создавала, квартиры давала. А сейчас ни работы, ни квартиры у нас не получить. Как долго так над народом можно измываться? Поморы вымирают, а рядом с нами ненцы нормально живут. Их семьи разрастаются. У них нет запрета на охоту и рыбалку. Они получают от государства всякую помощь и дотации. Уже и в школе ненцы начинают верховодить и обижать наших детей. Если не принять срочные меры, всё это может плохо кончиться… Беспокойством дышало и выступление Виталия Фортыгина, председателя Архангельского областного Собрания, единственного чиновника, посчитавшего нужным откликнуться на приглашение организаторов съезда: - Считаю сегодняшнее мероприятие очень важным в жизни северян. Вы все знаете, что в конце 2004 года был принят федеральный закон «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов», который лишил жителей морских побережий права пользоваться водными биоресурсами. В результате пострадало более шести тысяч коренных жителей побережья Белого моря. Всем нам предстоит большая работа по включению поморов в Единый перечень коренных малочисленных народов РФ. В противном случае, нам не придётся рассчитывать на реальную государственную поддержку. А это во многом зависит от вас, от вашей активности и наступательной позиции… В целом пакете принятых документов делегаты съезда констатировали кризисное состояние народа поморов и в обращениях на имя президента России и высших органов власти потребовали узаконить поморскую народность и уравнять её в правах с малочисленными, коренными народами страны. От иностранных гостей с предложениями о сотрудничестве выступила Марина Антенсен, представительница совместной норвежско –российской фирмы «ГС Рибер Скинн – Поморье». Норвеги планируют построить в Архангельске цех по переработке пушнины морского зверя и в качестве социальной помощи поморам уже заказали на Соломбальской судоверфи 20 зверобойных судов, для добычи гренландского тюленя. Следующий съезд поморов соберётся, возможно, уже в следующем году. И встреча эта состоится, вероятнее всего, на Соловках. P.S. Съезд завершил работу. Делегаты разъехались по домам. Средства массовой информации весьма скромно отреагировали на событие, но одна из публикаций, возможно, уже потянула на судебную разборку. «Сами определились» - пренебрежительно к участникам съезда озаглавила «Российская Газета» материал своего корреспондента 26 сентября 2007 года. В комментарии к вышеназванной статье московский чиновник Александр Жуганов пишет: «Поморы – это не национальность, а люди определённого уклада жизни и профессиональной деятельности. Поэтому считаю, их не следует относить к коренным малочисленным народам…». Павел Есипов, председатель Совета НКА поморов Архангельской области и один из ведущих идеологов поморского движения нашёл данный комментарий противоречащим Российскому законодательству и обратился в Генеральную прокуратуру с заявлением о проверке упомянутого газетного материала на соответствие закону РФ «О противодействии экстремисткой деятельности». В течение месяца генпрокуратура должна определиться со своими выводами и дать заявителю аргументированный ответ. Съезд Поморского народа. http://www.pomorcpp.org/insight/print.html?id=170 ДЕКЛАРАЦИЯ СЪЕЗДА ПОМОРСКОГО НАРОДА «МЫ ПОМОРЫ…» Мы поморы, коренной народ российского Севера, традиционно испокон веков проживающий в Архангельской, Мурманской областях, республике Карелия и Ненецком автономном округе, заявляем о своем праве на существование в качестве самостоятельного народа Российской федерации, равного по правам другим коренным народам нашей страны. Исторически поморы одними из первых коренных народов вошли в состав будущего многонационального российского государства и никогда не отделяли себя от России. В самые кризисные для государства периоды Россия всегда находила у поморов экономическую опору для возрождения. Все попытки других держав укрепиться в Поморье вооруженным путем, или отделить его от России, вплоть до середины 19 века пресекались самими поморами. Поморы создали уникальную социальную и духовную инфраструктуру, позволявшую не только выживать в суровых условиях Севера и Арктики, но и развиваться. Правительство во все времена активно привлекало поморов с их опытом для освоения территорий Арктики, Сибири, Дальнего востока, Аляски. К началу 21 века поморы сохранили свою материальную и духовную культуру в старинных поселениях на прибрежных территориях Белого и Баренцева морей (Конушинский, Абрамовский, Зимний, Летний, Онежский, Поморский, Корельский, Терский, Мурманский берега), в бассейнах рек Мезень, Онега, Пинега, Северная Двина (до Верхнетоемского района Архангельской области), Печора. Мы, поморы, заявляем о праве своего народа на сохранение и развитие собственного традиционного уклада жизни, культурного своеобразия и особой поморской этнической идентичности. Мы заявляем о своем праве на владение и пользование традиционными территориями и природными ресурсами наравне с другими коренными народами Севера, включенными в Единый перечень коренных народов России. Исходя из этого мы, народ поморов, органы государственной власти, местного саомуправления и политические партии РФ, открываем новую страницу в наших отношенияхс целью укрепить способность работать вместе в интересах жителей исторического Поморья и на благо усиления нашего государства. Мы декларируем важность и заинтересованность в защите исконной среды обитания, сохранения и развития традиционного образа жизни российских поморов: - сохранения, возрождения и развития поморских традиционных отраслей хозяйственной деятельности, рационального природопользования; - обеспечения традиционного уклада жизни, культуры и языковых особенностей, а также сохранении территории расселения и среды обитания коренного местного населения, как главного условия выживания и развития поморов; - содействия созданию благоприятных условий для решения проблем социально-экономического и культурного возрождения и дальнейшего развития народа поморов, реализации и защиты их гражданских, политических, экономических, социальных и культурных прав и свобод. В этих целях мы, принимая нашу Декларацию, намерены: - всеми законными способами выдвигать, реализовывать и поддерживать инициативы, направленные на улучшение социально-экономического положения поморов, коренного населения российского Поморья; - инициировать проведение компетентными органами расследований и проверок по фактам нарушения прав коренных поморов; - осуществлять деятельность, направленную на беспрепятственное использование традиционных биоресурсов Поморья коренным поморским населением в объемах, достаточных для удовлетворения основных потребностей человека и сохранения традиционного образа жизни коренного населения; - настойчиво проводить политику протекционизма в отношении поморских поселений, рыболовного и зверобойного промыслов, установления устойчивого транспортного сообщения поморских сел со своими региональными (областными, республиканскими, окружными) центрами в субъектах РФ (Мурманской, Архангельской областях, республике Карелия, Ненецком автономном округе), обеспечения надежной телефонной и другими видами современных коммуникаций, установления устойчивого транспортного сообщения, способствующего сближению регионов Поморья. Принято на Съезде поморского народа Архангельской области 21 сентября 2007 года Резолюция Съезда поморского народа 21 сентября 2007 года Мы, делегаты межрегионального съезда поморского народа, от Архангельской, Мурманской областей, республики Карелия и Ненецкого автономного округа заслушав доклады и выступления делегатов и участников нашего съезда, постановляем: - Положение коренного малочисленного народа поморов признать кризисным, а поморскую этническую общность - лишенной права заниматься поморскими промыслами и вести традиционный образ жизни; - Основной причиной кризиса поморского народа считать несоблюдение государственной властью законодательства РФ, международных конвенций ООН в области прав коренных народов, выражающееся в незаконном отказе включить народ поморов в Единый перечень коренных малочисленных народов России. - Признать этнографические справки, отрицающие право поморов на существование в качестве самостоятельного народа, противоречащими российскому и международному законодательству, обосновывающими и закрепляющими существующую дискриминацию народа поморов по этническому признаку. - Считать результаты Всероссийской переписи населения 2002 года главным законным документом, подтверждающим существование в России народа поморов. На основании этого документа продолжить работу по включению поморов в Единый перечень коренных малочисленных народов России; - Считать отказ о включении поморов в Единый перечень коренных малочисленных народов фактом дискриминации по этническому признаку, результатом которого является: А) лишение поморов права на традиционное рыболовство (новыми российскими правилами рыболовства поморы приравнены к рыбакам спортсменам и любителям). Б) лишение поморов квот на биоресурсы, положенных другим коренным малочисленным народам Севера согласно федеральному законодательству. В) вытеснение народа поморов с мест их традиционного проживания, с территорий традиционных промыслов, культовых мест и святилищ. Г) лишение поморов возможности получения льготной медицинской помощи и бесплатных лекарств, которыми пользуются другие коренные малочисленные народы Севера. Д) лишение поморов прав и возможности участвовать в программах финансовой и бюджетной поддержки коренных малочисленных народов Севера; Е) лишение поморов образовательных и культурных программ отечественной и международной поддержки коренных малочисленных народов Севера; Ж) разрушение поморских традиций и культуры; З) снижение уровня жизни, рождаемости, рост депрессивных настроений и алкоголизма среди поморского населения. На основании вышеизложенного Съезд поморского народа обращается к государственным федеральным и региональным властям с требованием: - учитывать специфику традиционной культуры народа поморов и содействовать развитию поморской культуры, традиционных промыслов и повышению уровня жизни поморского народа. - содействовать поморам в сохранении традиционного образа жизни; - не препятствовать поморской инициативе в регистрации национально-культурных автономий поморов, общин коренного малочисленного народа поморов в регионах. - оказывать финансовое бюджетное финансирование программам развития поморской культуры. Обеспечить полноценное бюджетное финансирование программы регионального развития «Поморский ход», реализуемую в Архангельской области. Распространить действие программы на остальные поморские регионы. - Инициировать работу по созданию кадастров территорий традиционного природопользования, мест традиционного проживания поморского народа и разработке документов, регламентирующих их существование. - Считать объединительный Съезд поморского народа в лице избранного межрегионального Совета поморского народа легитимным представителем интересов поморского населения на территориях Архангельской, Мурманской областей, республики Карелия и Ненецкого автономного округа. Публикации о съезде: Фортыгин: Необходимо решить вопрос о включении поморов в Единый перечень коренных ... ИА Rusnord, 21.09.2007 22.09.07 Проблемы поморов на контроль власти Двина-Информ 22.09.07 В Архангельске проходит съезд Поморского народа Народы России 21.09.07 Поморы собрались на съезд Двина-Информ Накануне проведения съезда Корреспондент газеты "Архангельск" задал Артуру Чилингарову вопрос: что делают думские "единороссы" для того, чтобы добиться для поморов тех льгот по рыболовству, которые определены законом для коренных малочисленных народов Севера. Как ответил Артур Николаевич, депутатам, к сожалению, не удалось убедить прежнее правительство: "Чем отличаются жители Архангельской области от народов побережья Ледовитого океана? Поморы тоже должны иметь права и преимущества, которые есть у коренных малочисленных народов". "Мы обратились в Министерство региональной политики, и именно оно не поддержало нас. К коренным малочисленным народам поморов не отнесли, и потому им остается рыболовство только по спортивной лицензии. Но пограничники-то ловят, а они ведь не "коренные". Будем и дальше ставить этот вопрос". 24/09/2007 Учёные о Поморах. «Справка Начальнику Управления Министерства юстиции России по Архангельской области Ширяеву В. А.» Поморы - отличительное национальное самоназвание (этноним) представителей коренной этнической общности европейского Севера России (Поморья).Название «поморы» возникло не позднееХ-ХII вв, предположительно на юго-западном (Поморском) берегу Белого моря, и в течениеXIV-XVI вв распространилось далеко на юг и восток от места своего возникновения. Этногенез поморов был обусловлен слиянием культур протопоморских, преимущественно угро-финских (чудских) племен Беломорья и первых восточных словен-колонистов, активно заселявших территории чудского Заволочья. B XII-XV BB. Поморье было колонией Великого Новгорода. В XV-XVII вв. Поморьем назывался обширный экономический и административный район по берегам Белого моря, Онежского озера и по pp. Онега, Северная Двина, Мезень, Пинега, Печора, Кама и Вятка, вплоть до Урала. К началу XVI века Поморье присоединилось к Москве. В XVII веке в 22 уездах Поморья основную массу населения составляли свободные от помещиков и крепостной зависимости «черносошные» поморские крестьяне.В XIX веке Поморье стали также называть Русским Севером, европейским севером России и т.д. Впоследствии термин Помоье стал размываться, этноним «поморы» начал вытесняться обезличенным термином «северяне», однако несмотря на активные процессы ассимиляции поморов в великорусском этносе (этноним великороссы возник в XIX веке), поморы сохранили свое этническое (национальное) самосознание до наших дней. Факт существования поморского самосознания, в частности, подтверждают данные всероссийской переписи населения 2002 года, где поморы укаывали свою этническую принадлежность в графе «национальность» (реестровый код переписи №208 «национальность- помор»). Признаками этнической общности поморов являются: этническое (национальное) самосознание и самоназвание (этноним) «поморы», общность исторической территории (Поморье), общность культуры исторического Поморья (Русского Севера), общность языка (поморская «говоря»), этнический характер поморов, этничесое религиозное мировоззрение (Поморская древлеправославная церковь), общность традиционной экономики и другие факторы. Ректор «Поморского государственного университета», доктор исторических наук, профессор, член-корреспондент РАО В. Н. Булатов. Директор Центра сравнительного религиоведения и этносемиотики, доктор философских наук, профессор Н. М. Теребихин. Зав. кафедрой источниковедения, археологии и этнографии Сыктывкарского государственного университета, Доктор исторических наук, прфессор В. А Семёнов. Мосеев И. И. Поморьска говоря. Краткий словарь поморского языка. Архангельск.: Издательство Правда Севера, 2005. (второе издание). II - Съезд поморского народа: 19 июня 2009 года в Мурманской обл. п. Умба собрался II-й съезд поморского народа. На него съехались делегаты со всего Терского берега, а также из Карелии и с Архангельского побережья. Съезд в очередной раз потребовал от властей признать поморов коренным народов и предоставить жителям побережья Белого моря льготы на вылов рыбы, такие же, какие имеют в Архангельской области ненцы, а у нас - саамы. Обращение делегатов II — Съезда поморского народа к президенту РФ. Мурманская обл. п.Умба, 19 июня 2009 года. http://patriot-pomor.ru/index.php?option=com_easybook&Itemid=41&startpage=10 Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Мы делегаты Второго межрегионального съезда поморов Белого моря обращаемся к Вам - гаранту конституционных прав. В соответствии ст.72 п.1 Конституции РФ в совместном ведении РФ и субъектов РФ находятся защита исконной среды обитания и традиционного образа жизни малочисленных этнических общностей. По данным переписи населения 2002 года численность национальности поморов около 6500 человек проживающих на прибрежной территории Белого моря. Поморы – это единственная коренная малочисленная этническая общность, которая не защищена ни одним законом, так как она не включена в единый перечень коренных малочисленных народов. На сегодняшний день нарушается наше право на традиционный образ жизни: 1. Поморы лишены права на традиционное рыболовство и добычу морского зверя. 2. Наши традиционные промысловые участки распределяются на открытых конкурсах, что лишает поморов на приоритетное право для доступа к водным биологическим ресурсам. 3. Запрещен традиционный зверобойный промысел в Белом море. 4. Запрещен традиционный промысел семги в Белом море. Просим Вас защитить наше право традиционный образ жизни: - Признать значение промысловых участков, других природных ресурсов включая биологическое, благополучие природной среды, как основы традиционного образа жизни, традиционной хозяйственной и культурной деятельности поморов; - Признать право поморов на приоритетный доступ к своим промысловым участкам, охотничьим участкам и биологическим ресурсам в местах их традиционного проживания и традиционного природопользования. п.Умба, 19 июня 2009года Делегаты П съезда поморского народа Белого моря. РЕЗОЛЮЦИЯ П СЪЕЗДА ПОМОРСКОГО НАРОДА БЕЛОГО МОРЯ Умба, 19 июня 2009 года 1.Межрегиональный П Съезд поморского народа Архангельской и Мурманской областей, Республики Карелии, заслушав доклады делегатов съезда отмечает, что поморы, обеспечивавшие России на протяжении многих веков ее национальную безопасность на Европейском и Арктическом Севере, расширившие ее Северный ареал развития, создавшие уникальную социально-экономическую и духовную этническую идентичность, переживают критический этап своего развития: -происходит стремительное вымирание коренного народа поморов; -поморский народ лишается своих древних традиций и этнической культуры; -деградируют традиционные формы хозяйствования поморов; -поморский народ лишается жизненно необходимых квот на биоресурсы и своих промысловых участков; -поморы лишены всех прав на традиционные промыслы; - за счет распродажи земли народ поморов вытесняется с мест традиционного проживания, с территорий традиционных промыслов. Помимо опасности полного исчезновения народа поморов с карты России, перечисленное выше грозит серьезным подрывом национальных интересов и национальной безопасности страны на Европейском и Арктическом Севере. 2.По итогам проведенной дискуссии Съезд пришел к выводу, что: -в региональной и национальной политике Российской Федерации не учтены результаты Всероссийской переписи населения 2002 года – главного документа, подтверждающего существование в России коренного народа поморов, которые говорят о необходимости особого отношения к жителям побережья Белого моря; 3.На основании вышеизложенного Съезд поморов Белого моря поручает: -его участникам проводить последовательную разъяснительную работу по консолидации поморов, отстаиванию и защите исконной среды обитания, их экономических интересов, сохранению и развитию традиционного образа жизни, достижению и реализации законных прав в развитии местного самоуправления; -поддерживать тесную связь с региональными и федеральными органами государственной власти, настойчиво требовать от них соблюдения законных прав поморов; -инициировать работу по разработке кадастров территорий традиционного природопользования, мест традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности поморов и разработке документов, регламентирующих их реализацию; -настойчиво проводить политику защиты интересов поморов, рыболовного и зверобойного промыслов, установления устойчивого транспортного сообщения, связи, способствующих сближению регионов Поморья. 4. Основываясь на общей истории и территории проживания поморов Белого моря предложить муниципалитетам, в целях организационных основ сотрудничества направленного на развитие поморских поселений, сохранения традиционного образа жизни, традиционных промыслов, территориальных, экономических, культурных и юридических прав коренного и постоянного населения Поморов заключить соглашение о сотрудничестве и создать координационный орган для ведения постоянной работы. 5. Поддержать регистрацию Местной общественной организации «Национально-культурная автономия поморов Терского района Мурманской области».
Помор.: Беломорский Сталинград http://patriot-pomor.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=708&Itemid=30 «Поморы – сталь земли Русской», граф Витте. В феврале-марта этого года состоялась лыжная краеведческая экспедиция «Памяти героев Беломорья», посвящённая 65-летию Победы, в которой было собрано много материалов, как этнографической направленности, так и непосредственно о войне. И именно на основании этих материалов написана эта статья о малоизвестном, но ключевом сражении Великой Отечественной Войны. Когда речь заходит о Великой Отечественной Войне, первое, что приходит на ум это её знаменитые сражения: «Под Москвой», «Сталинград», «Курская дуга» и много других славных победных страниц общей книги под названием «Велика Победа». Да, это действительно грандиозные сражения, с огромным количеством людей и техники, и о них надо знать. Но всего этого могло бы и не быть, если бы не было одной, не большой по размеру, но очень важной победы осенью 1941года на Беломорье. Удивительным образом, меньше всего внимания и в советские времена, и сейчас уделяется вниманию событиям на Северном фронте. Напомним, что Северный фронт, в основном и сформированный из наших земляков, единственный фронт, который не был прорван немецкими войсками. Более того, пограничный столб «№ 1 СССР» (рядом с Мурманском) так и не был захвачен немцами, а это очень символично. Если, кратко, то понятно, что северянам, прирождённым охотникам, морякам – промысловикам (как и их родичам – сибирякам), и физически, и психологически легче вынести тяжести войны, чем крестьянам средней полосы и жителям городов. Конечно, таких воинов, как северяне-поморы, трудно напоить и бросить в штыковую атаку на пулемёты, но им цены нет в разведке, в обороне, да и в наступлении, но не в лобовом, а в обходном. Такие люди чётко понимают, что главное в битве за спасение Родины не умереть, а победить. И не потому, что они боятся смерти, с нею-то как раз они встречаются с малолетства на промыслах в море, а потому, что Родину потом ещё заново отстраивать надо будет, да и семьи у всех большие дома остались. Рассуждения о вкладе поморов в победу над Германией, это не «нахваливание куликом своего болота», а понимание того, что именно «поморский стальной характер» был ядром, вокруг которого формировался характер армии-победительницы. Напомним, что к великому сожалению большая часть Красной Армии на начало войны была психически не готова к войне, а отсюда и массовые сдачи в плен, и бегство, да и война на стороне врага. Сдавались в плен сотнями тысяч, целыми армиями! Сейчас об этом почти не вспоминают, но на Северном фронте, не было случаев массовой сдачи в плен. Не было! Пример 1. Западный фронт: «…45-я дивизия немцев, бравшая крепость и окрестности, включая и сам город Брест, за всё время боёв в районе Бреста потеряла 431 рядового и унтер-офицера (один умер от разрыва сердца, ни единой царапины, его фото на специальном стенде музея) и 32 офицера. А с нашей стороны только гарнизон крепости насчитывал более 8 000. Одних пленённых под Брестом красноармейцев было более тридцати тысяч. Таким образом, красноармейцы, имевшие внутри крепости танки, артиллерию, миномёты, дрались плохо. Хорошо они только в плен сдавались. В первые дни Войны из крепости перебежали сдаться в плен немцам около 800-т человек (в два раза больше, чем потеряли немцы за всю брестскую операцию). Так что ничего удивительного нет, что никого из «защитников Брестской Крепости» Сталин звёздами Героев не отметил. Нечего удивляться, что Сталин никогда не бывал в Брестской крепости. Необычный для среднестатистического читателя взгляд на «подвиг Брестской крепости», но это очень живая и яркая иллюстрация того, что большая часть Красной Армии на начало войны были просто психически раздавлены врагом. Какая потрясающая статистика! Немцы за время «Брестской операции» потеряли 463 солдата и офицера, но при этом разгромили все воинские подразделения Красной Армии в этом районе, взяли в плен 30тысяч солдат и офицеров, захватили огромные арсеналы вооружений и огромные территории. А скажите, было ли такое возможным с воинскими подразделениями из Поморья и Сибири? Пример 2 Северный фронт: «…В течение 19 дней удерживали заставу пограничники старшего лейтенанта Н. Ф. Кайманова. Около двух вражеских батальонов окружили отважных воинов. Сгорела застава, пограничники отбили 60 атак противника. Только по приказу пограничники оставили свои позиции, вырвались из кольца и, совершив 160-км марш по лесам и болотам, вышли к своим войскам. Старший лейтенант Н. Ф. Кайманов был удостоен звания Героя Советского Союза…» Если бы поморы так же воевали на северном фронте, то немцы через неделю после начала войны захватили бы Мурманск, через месяц Беломорск, через два Архангельск. Если бы поморы смалодушничали и побежали бы или начали бы сдаваться, то немцы уже к августу бы подошли с Севера к Вологде, а к сентябрю к Ярославлю (а там и до Нижнего рукой подать). И не было бы знаменитых поставок «союзников» по Лэнд-лизу, не было бы продуктовой, лесной и пр. тыловой поддержки. Можно представить какая была бы паника, если бы к Москве немцы подошли бы ещё и с Севера. И не было бы больше ни СССР, ни русского народа. Но Северный фронт стоял насмерть, стоял с самого начала войны, и тем самым позволил не только перегруппировать войска и перестроить промышленность, но и самое главное дал русскому народу основание для веры в Победу над врагом. Если Север жив и не сдался врагу, то и остальные могут! Вот в чём основной вклад поморов в Великую Победу. Они психически не сломились, выстояли, а вокруг них и остальные стали в себя приходить. Нашла коса на камень Именно о таком сражении, где мощь немецкой машины рассыпалась в прах о героизм защитников Севера, мы и хотим рассказать. Это сражение за станцию Лоухи. Если бы немцы смогли её захватить, то они перерезали бы ж.д. связывавшую Кольский полуостров с остальной Россией. А это значит, что немцы выходили бы к Белому Морю. Сдача Мурманска и Архангельска это уже было бы вопросом времени. Немецкое командование это отлично понимало, и для того чтобы перерезать эту тоненькую ниточку, бросило в бой одно из своих лучших подразделений дивизию СС «НОРД», при поддержке финских егерей. Напомним, что войска СС на начало войны это спецподразделения, укомплектованные профессионалами, оснащённые спецвооружением и решающие самые сложные спецзадачи. И особые слова о финских егерских подразделениях, набранных из жителей северной Финляндии, охотников и рыбаков, отлично приспособленных к ведению войны в данных условиях. Свою эффективность они показали ещё в «Финскую кампанию». Как правило, в начале войны, эти немецкие и финские спецподразделения весьма успешно громили регулярные части Красной Армии. По началу так же было и на Лоухском направлении. Прорвав оборонительную линию 14 армии в районе Кестеньги, они устремились вперёд. Узнав о прорыве член Военного совета Карельского фронта Г.Н. Куприянов, по совету Ворошилова обратился лично к Сталину с просьбой отправить в район прорыва 88-ю стрелковую дивизию, дислоцированную в Архангельске. Сталин согласился, и в ночь с 12 на 13 августа 88-я дивизия была поднята по тревоге и посажена в железнодорожные эшелоны. Уже к вечеру 15 августа первые части 88-й стрелковой дивизии с ходу вступили в бой. Они отбросили немцев назад на 6-8 км. Перегруппировавшись, подтянув резервы, в том числе танки и авиацию. 25 октября противник начал атаки на отдельных участках обороны 88-й дивизии. Общее наступление началось 2 ноября после сильной двухчасовой артподготовки. Впервые на Карельском фронте противник применил массированные удары авиации по переднему краю. И, в конечном счёте, немцы прорвали оборону. И вот тут в дело вступает легендарная, но малоизвестная «Полярная Дивизия». И об этой дивизии стоит рассказать отдельно. Легендарная «Полярная дивизия» народного ополчения г. Мурманска. В сентябре 1941 года, когда над Мурманском нависла угроза захвата врагом, началось формирование мурманской Полярной (186-205-й) дивизии народного ополчения, в которую вошли более 10 тысяч ополченцев. Командиром дивизии был назначен полковник С. В. Коломиец. В середине сентября 1941 года в критической обстановке Полярная дивизия народного ополчения преградила путь наступавшим на Мурманск горным егерям из фашистских горнострелковых дивизий ("Эдельвейсов") корпуса генерала Дитля, которые форсировали реку Западная Лица и прорвали оборону 14-й армии Карельского фронта в районе 63-го км дороги Мурманск - Печенга. Воины Полярной дивизии отбросили врага, переломили ход военных действий за оборону Мурманска в пользу войск Карельского фронта и восстановили сплошную линию обороны на восточном берегу реки Западная Лица, которую враг не смог преодолеть до конца войны. Тяжелое положение сложилось в октябре 1941 года на Лоухском направлении Карельского фронта, которое обороняла 14-я армия. Фашистские войска стремились захватить железнодорожную станцию Лоухи и перерезать важнейшую стратегическую коммуникацию на севере СССР - Кировскую железную дорогу, выйти к Белому морю и блокировать наши войска на Кольском полуострове. 5 ноября 1941 года 6-я немецкая дивизия СС "Норд" и два полка финнов прорвали оборону войск Карельского фронта в районе станции Лоухи. В этой критической обстановке командование Карельского фронта срочно перебросило из Мурманска на станцию Лоухи 186-ю стрелковую дивизию, которая остановила наступление врага и отбросила его на 14-15 км. После этих боев 186-я дивизия была направлена на станцию Масельская с целью ликвидации прорыва наступающих частей 2-го армейского корпуса финнов. И здесь воины дивизии остановили наступление финнов и отбросили врага на исходные рубежи. Именно появление этой дивизии народного ополчения коренным образом изменило обстановку. Немецкий и финский спецназ столкнулся с матёрыми мужиками-поморами, и дрогнул, и отступил. Почему мы назвали это сражение «Беломорским Сталинградом», да потому что именно здесь, как и позже на берегах Волги, когда немцам оставался всего шаг до победы, наши войны, наши земляки смогли проявить высшие проявления Духа Героев, без чего невозможно было победить немецкую, лучшую на то время, армию в мире. Сегодня мало кто из наших современников представляют себе весь драматизм событий 1941 года, а молодёжь практически ничего не знает об этом времени. Ещё меньше они знают о героической обороне Севера в это тяжёлое время и о том, что было бы, не прояви северяне чудеса стойкости и героизма. Поэтому, рассказывая школьникам и студентам на презентациях нашей экспедиции о героической обороне Севера, о нашем «Беломорском Сталинграде», мы передаём им не только знания о войне, но и участвуем в символичной передаче Духа Героев от ветеранов к молодёжи Поморья. Руководитель «Поморской Экспедиции» Шаларёв Александр
Помор.: Традиции и быт поморов. http://www.cultnord.ru/Tradicii_i_byt_pomorov.html Поморы - коренной народ российского севера. Они издавна занимались рыболовством, торговым мореплаванием и судостроением. На парусных судах (кочах) они посещали полярные земли и острова (Колгуев, Новая Земля), впервые достигли архипелага Шпицберген (его поморское название Грумант, возможно, произошло от искажённого "Гренландия"), на восток доходили до северной Сибири, где основали город Мангазея. Жизненный уклад поморов напрямую соприкасался с их промысловой деятельностью. Они занимались зверобойным промыслом, рыболовством, смолокурением, пивоварением, добычей соли. Поморы также владели и гончарным делом, осваивали декоративно-прикладное искусство (глиняные игрушки, резьба по кости, роспись по дереву и многое другое). Культурная жизнь поморов была очень насыщенной. На Севере испокон веков соблюдалось множество праздников: православных, аграрных, семейных. Все они сопровождались разнообразными обрядами, традициями, поверьями. В музыкальной культуре поморов сохранилась архаичная манера пения, которая сложилась в церковном песнопении с введением на Руси христианства: в один голос (вне зависимости от количества поющих) и без музыкального сопровождения. Под влиянием жизненного уклада сложился особый национальный поморский характер. Поморы устойчивы в симпатиях и антипатиях, что нередко воспринимается как упрямство и злопамятность. Громкая речь среди поморов - явление редкое, признак крайнего раздражения. Один из самых древних обычаев поморов - не запирать двери дома, коренные жители Севера никогда не знали, что такое запоры. Многие иностранцы, посетившие Поморье, дали следующую характеристику местному населению: поморы - это немногословные, сдержанные люди, всегда готовые прийти на помощь; они доброжелательны, доверчивы и гостеприимны. Источники: * Гемп, К. П. Сказ о Беломорье / Г. П. Гемп. - Архангельск, 2004. - С. 101-111. * Ефименко, П. С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии. Ч.1. / П. С. Ефименко - М., 1877. - С. 1-73. * Поморы : статья из альманаха // "Лица России" - этносы и народы.
Помор.: НЕЗАМЕТНЫЕ ПОМОРЫ: ТРИ ШТРИХА http://www.pomor-land.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=103:2010-04-25-15-51-48&catid=1:2010-02-06-11-45-13&Itemid=2 УЛЬТИМАТУМ ГУБЕРНАТОРУ: МОЛЧАНИЕ - ЗОЛОТО 08 апреля 2010 года Областная община поморов, официально защищающая интересы коренного поморского населения, направила губернатору Михальчуку ультиматум (см. новости от 08.04.2010г.). Обращаем ваше внимание на тот факт, что впервые в стране национальная община открыто высказала претензии руководителю своего края. Казалось бы, скандал… Более сорока сайтов и информагентств Якутии, Сибири, Москвы, Питера, Мурманска и других регионов и городов России подхватили эту новость, люди на интернет-форумах выражают поддержку нашим землякам, компания НТВ отсняла о проблемах поморов сюжет. А что же местные СМИ? Вы не поверите, но эту новость из всех информагентств, заметило только «Эхо Севера» Ильи Азовского. Говорят, что печатные СМИ Архангельска давно под пятой у губернатора и нечего ждать от них объективки. Оказывается, что интернет-пространство у нас подчищено не хуже. Руководитель одного, из всем известных региональных подразделений федерального информационного агентства, откровенно заявил: «Эту новость центральное руководство не пропустит. С нашим обладмином пакт о ненападении заключен». Знаете, что это означает? Правильно, молчание – золото. Так, что если вы видите в названии информационного агентства слова: «поморское», «Поморье» или независимое, не торопитесь доверять ему. Возможно, всё самое интересное «не замечено» им за определенную плату. Всем остальным местным частным ресурсам, пусть и с некоторым опозданием, но упомянувшим о поморском ультиматуме – респект и уважуха. КРАЙ СЕВЕРНЫХ СКАЗОЧНИКОВ На прошлой неделе в Архангельске общественным советом была принята концепция развития туризма в Архангельской области на 2011-2014 годы. Сами члены совета оценили её достаточно критически, а мы лишь выскажем свою точку зрения. И в России, и далеко за её пределами людям хороши известны такие, казалось бы, сугубо местные понятия, как «Поморье» и «поморы». Вызывают они исключительно положительные ассоциации и желание посетить край великого академика и неповторимой поморской культуры. Не знают об этом, как оказалось, лишь в нынешнем аппарате администрации области. Просмотрев Концепцию, я вынес для себя следующее: 1. У нас холодно и снежно, т.е. хватай лыжи с санками и шуруй к нам. (О как! Больше ж нет его нигде, наверное…). 2. Архангельская область является хранительницей «русской народной культуры»..?! ( Чтобы посмотреть на матрёшек и балалайки можно пределы московской кольцевой автодороги не пересекать. О поморской культуре, как видим, ни слова не сказано…) 3. «Только особо охраняемые природные территории в области занимают около 7%, её площади». (Уж не те ли это территории, которые нынче особо охраняются от коренного населения- поморов? Ни рыбу половить, ни поохотиться – частные базы отдыха. Маловат что-то процент, есть, где чиновникам разгуляться). 4. Из Архангельской области будут делать «Край Северной сказки» (Это с Вологодской родиной деда Мороза решили потягаться, что-ли ? Не поздно спохватились?) Вот, хлебом не корми наших чиновников – дай велосипед изобрести. А то, что под ногами лежит – только собирай, они в упор не видят. А что же такое, тогда «историко-культурная самобытность», отмеченная в Концепции? Если это не история Поморья и не культура поморов, может быть это «самобытность наших чиновников», которые раз в четыре года принимают новую туристическую концепцию, наплевав на, так и не воплощенную, предыдущую. Не согласны? Тогда вот вам информация для размышления: 05 марта 2007 года в администрации Архангельской области было принято генеральное соглашение по реализации региональной программы действий «Поморский ход»: сохранение и вовлечение поморского наследия в процессы развития Архангельской области. Над разработкой программы трудились несколько архангельских университетов, предложения в неё внесли поморские общественные организации. Я, что-то не слышал о закрытии этой программы, но вот в Концепции о ней - ни слова. Решили не сохранять и не вовлекать – так и скажите, и нечего при поездках по поморским деревням людям «лапшу на уши вешать». НЕ ОСКУДЕЛА ЗЕМЛЯ ПОМОРСКАЯ… Культурная жизнь города далеко не изобилует презентациями поэтических творений коренных поморов. Однако, 22 апреля в поморском ресторане «Трескоед» состоялась презентация сборника стихов и прозы Анатолия Беднова «Поморская фантазия». И я там был… Вообщем, понравилось. Как и известный поморский писатель - Вадим Беднов, его сын Анатолий продолжил воспевать красоту родного края, стойкость поморского характера и незыблемость культурных традиций. Порадовал Анатолий Вадимович гостей своего творческого вечера и умением писать сатирические рассказы, не уступающие перу Жванецкого или Задорнова. К сожалению, приходится констатировать, что при нынешнем уровне освещения местными СМИ немаловажных событий в жизни поморов, последние рискуют «кануть в Лету» как и многие другие вымершие народы.
Помор.: СТАРИННЫЙ МОРСКОЙ УСТАВ. http://www.vostlit.narod.ru/Texts/Dokumenty/Russ/XVIII/Morsk_ustav/text.htm Древний морской устав русских северных мореходов в течение веков изустно передавался из поколения в поколение, и только в XVIII в. мезенские поморы записали его на бумагу. Впервые он был опубликован в 1846 г. академиком Н. Я. Озерецковским (Н. Озерецковский. Описание моржовых Епромыслов, “Архангельские губернские ведомости:”, 1846, № 41 и 42.). Таким образом, древний морской устав долгое время оставался неизвестным не только широким кругам читателей, но и далеко не всем специалистам — морякам и историкам. Между тем устав, характеризующий уровень культуры мореплавания наших предков, заслуживает самого серьезного внимания историков. По широте круга вопросов, затронутых в этом документе, он может быть назван древним кодексом торгового мореплавания. Н. Я. Озерецковский так пишет о происхождении записи морского устава поморов: “Многие на море приключаются им несчастья, которые заставили их сделать между собою некоторые установления, для общей их пользы служащие. Сии установления не хранятся на письме, а только каждому промышленнику известны; но когда покойный граф Петр Иванович Шувалов потребовал от мезенских жителей, чтоб они морские свои законы письменно ему сообщили, то с писанного ими морского устава мог я достать себе список, в котором следующие находятся [216] статьи... Устав подан в контору архангелогородского сального правления, которое от покойного графа Петра Ивановича Шувалова утверждено там было в то время, когда он все тамошние промысла имел у себя на откупу” (Н. Озерецковский. Описание моржовых промыслов, “Архангельские губернские ведомости”, 1846, № 41 и 42.). Можно предположить, что изустно передававшийся древний морской устав возник еще во времена Новгородской феодально-боярской республики. Нельзя, конечно, считать, что документ, опубликованный Озерецковским, полностью соответствует тому морскому уставу, который был в древности, но, несомненно, что и тогда морской устав существовал как вполне сложившийся свод правил и юридических норм. Мы доподлинно не знаем, какое количество поморских судов выходило на звериный промысел в старину, например в XV в. Однако нам известно, что даже в конце XVIII в., в то время когда северное поморское мореплавание уже находилось в упадке, на грумантские промыслы выходило до двухсот поморских судов с двумя тысячами промышленников (Л. Брейтфус. Морской звериный промысел в Белом море и в Северном Ледовитом океане, СПб., 1905, стр. 7.). Ясно, что при таком развитии мореходства была настоятельная необходимость в кодификации морского обычного права. Правовые вопросы и не были забыты старинными русскими мореплавателями. Дошедший до нас морской устав поморов может служить великолепным образцом народного творчества. Несомненно, первые положения этого устава зародились еще в начальный период освоения Белого моря — в процессе развития наледного промысла морского зверя (лысуна). Небольшие артели, состоявшие из 3—7 человек промышленников, постепенно выросли в бурсы и ромши, насчитывавшие сотни членов. В этот период начали складываться уставные правила, определяющие обязанности членов артели и распределение между ними добычи. Каждый получал свою “ужну”— пай, в зависимости от своего опыта и вложенного труда. Выработанные артелью правила соблюдались крепко, за порядком наблюдали выборные старосты, над провинившимися чинили расправу товарищеским судом. У поморов и до сего времени сохранилось выражение “делать уставно”, что значит делать правильно, накрепко. [217] В период открытий в Северном Ледовитом океане, с появлением больших морских судов, совершающих далекие плавания, порой к неизвестным “землицам”, возникла необходимость не только упорядочить правила дележа добычи, но и установить твердые правила по основным вопросам мореплавания и внутреннего распорядка на судне. Интересно, что в Поморье долгое время держался старинный обычай “выбирать” кормщика членами артели или дружины. Эта выборность не мешала обладать кормщику всей полнотой власти; его права точно охарактеризованы старинной пословицей — “на небе бог, на земле князь, а на море кормщик”. Мы не будем анализировать весь старинный устав мореходов-поморов. Но остановимся на нескольких, наиболее интересных и важных пунктах. Прежде всего примем во внимание, что сама продолжительность плаваний, длившихся вместе с зимовками иногда по 2—3 года, приводила к необходимости установления твердых правил, определяющих права кормщика (капитана) по отношению к остальным членам артели (экипажа судна). Это выражено в пункте 12-м устава — “О бытии в послушании у кормщика всем рядовым товарищам”: “В морском ходу и во время промысла всем рядовым товарищам во всем слушаться одного кормщика, и ни в чем воли у него не отнимать; а в потребном случае, хотя и подавать ему совет, только учтиво и не спорно. Ежели кто из них дерзнет кормщика избранить или ударить, или не станет его слушаться, то на такого прочие рядовые должны кормщику дать помощь к наказанию по морскому обыкновению; потому что без наказания за отдалением гражданского суда иные впадут в бесстрастие; от чего без промыслица и разбитие судов приключается. Но ежели кормщику многие из промышленников явятся противниками, наказать же и запретить им будет он не в силах, то в свидетельствовании объявлять на таковых ослушников в прилучившихся судах для отыскания наказания в гражданском суде”. Таким образом, права кормщика полностью уважались, и смысл этого пункта устава не устарел и по настоящее время. Весьма важны и интересны следующие пункты старинного морского устава: “13. О вывозе людей с разбитых судов. С разбитых судов людей вывозить без всякой платы и когда не станет у них своего припасу, то кормить их без [218] Денежно; в том с ними договоров не иметь, и писем не брать, а хотя кто из них и возмет, однако в действие оные не производить”. Следовательно, помощь потерпевшим бедствие мореходам должна быть бесплатна и все договоры, заключенные с ними о взимании какой-либо платы, недействительны. Это положение существует и в современном международном морском праве. О пропитании потерпевших кораблекрушение старинный устав говорит так: “Разбитых судов людям провиант свой делить между собою по людно, и они, будучи на чужих судах, должны употреблять свой запас до тех пор, пока его станет, а когда уже не станет, то кормить их хозяину того судна, на которое они взяты, безотказно, и тою самою пищею, которую собственные его промышленники употребляют”. Пункт 15 трактует о сигналах бедствия: “15. О приворачивании на знаки. Когда с разбитых судов люди на земле или на море или в карбасе или на разбитом судне покажут какой ни есть знак, чтоб мимо идущее судно к себе их взяло, то к таковым не отменно приворачивать, собирать их, и вывозить по выше писемному уставу. Но ежели по причине сильной бури, или за льдом, или для ветру судну к ним подняться и взять их будет не можно, то сего мимо ходящим в вину не ставить”. Пункт 16 устава определяет взаимоотношения между кормщиком судна и принятыми на борт потерпевшими бедствие: “16. О бытии в послушании у повощика невольным людям. При вывозе невольным людям у повощика как в ходу, так и в промысле и в порядке еды, воли не отнимать, а быть им у него в послушании, хотя бы их половина и сильнее была повощиковой. Ежели повощику с его товарищами случится промышлять, то и тем людям вместе с ними работать без отрицания; а из того промысла участка себе не требовать, хотя бы им после того на прилучившиеся суда и сдача воспоследовала; однако принимающие их на свое судно соли на них требовать не должны; а вывозить обязаны в силу 14 пункта”. С проникновением новгородского купечества к Северному Ледовитому океану, с появлением больших морских судов, принадлежавших торговым людям, а также с возникновением промыслового флота Соловецкого монастыря назрела необходимость уточнить и разграничить права хозяина судна и кормщика. О правах кормщика и хозяина [219] говорит 10-й пункт устава: “О нечинении кормщику без хозяина и хозяину без кормщика плотной котляны. Ежели кто пожелает с другими учинить плотную котляну, т. е. договориться, чтобы во весь поход сообща промышлять, и промысла не считать и не делить до выхода, то кормщику без воли отпускателя ни с кем такой котляны не делать, так же и хозяину кормщика, если сей не пожелает, к тому не принуждать”. В 21-м пункте уточнен вопрос о плате за спасение промышленной добычи с терпящего бедствие судна, причем плата за спасение груза не должна была превышать половины его стоимости. Этим же пунктом устанавливался бесплатный “при довольном промысле” вывоз промыслового снаряжения и оставшегося запаса продовольствия. Все эти положения в той или иной форме фигурируют и в современных законоположениях о торговом мореплавании. “О вывозе с моря промыслов с разбитых судов на судах же. Кто пожелает с разбитого судна вывести промысел, тому в плате за провоз договор иметь должно; только в договоре выше половины из промысла не требовать; а при довольном промысле снасть вывозить без платы. Буде же у невольных людей по возврате останется сколько-нибудь харчу, то с оставшегося брать за провоз как и со снасти”. Пункт 22 обращает на себя внимание заботой о вывозе с потерпевших бедствие судов промысловых снастей. Даже при полном грузе на судне спасателю категорически запрещается бросать снасть. Пункт 27-й уточняет этот вопрос: “Кто с разбитых судов промысел вывезет, а снасти на них оставит, тому за провоз из промысла брать только четверть”. Таким образом, пункт направлен против тех, кто, желая побольше “заработать” на спасении груза, предпочтет бросить промысловое снаряжение. Примечателен 11-й пункт устава “О нелишении в промысле больных и умерших”: “Если у кого на судне промышленник сделается болен и должность свою отправлять будет не в состоянии, то на такого человека с других котляных судов из промысла паю не требовать, а из своей добычи доли его не лишать. Равным образом поступать и в рассуждении того, кому на судне умереть случится, принадлежащую ему из всего промысла долю отдать его ближним”. Это гуманное правило, отражавшее дух товарищества, господствовавший среди поморов, долго сохранялось на грумантских и новоземельских артельных [220] моржовых промыслах, но в конце XVIII в., под нажимом купцов-предпринимателей, было на практике отменено. П. С. Ефименко (П. С. Ефименко. Сборник народных юридических обычаев Архангельской губернии, кн. 1, Архангельск, 1869.), занимавшийся изучением народных юридических обычаев Архангельской губернии, считал одиннадцатый пункт устава доказательством его древнего происхождения. С появлением на Севере купцов-предпринимателей промысловые артели потеряли свое прежнее значение и стали своеобразной формой эксплуатации. Ф. Энгельс следующим образом охарактеризовал русские артели того периода: “Они учреждаются на основе договора, подписываемого всеми членами. Если же эти члены не могут сами собрать необходимый капитал, как это часто бывает, например в сыроварении и в рыболовстве (для покупки сетей, судов и пр.), то артель попадает в лапы ростовщика, который ссужает за высокие проценты недостающую сумму и с этого момента кладет себе в карман большую часть трудового дохода. Но еще более гнусно эксплуатируются те артели, которые целиком нанимаются к предпринимателю в качестве наемных рабочих. Они сами управляют своей собственной промышленной деятельностью и тем сберегают капиталисту издержки надзора. Он сдает им лачуги для жилья и предоставляет в кредит пропитание, причем опять развивается самым гнусным образом система оплаты товарами. Так обстоит у лесорубов и смолокуров Архангельской губ., во многих промыслах в Сибири и других (ср. Флеровский “Положение рабочего класса в России”, С.-Петербург, 1869 г.). Таким образом, артель является здесь средством, облегчающим капиталисту эксплуатацию наемных рабочих” (К. Маркс, Ф. Энгельс. Избранные произведения, том II, М., 1952, стр. 44.). Характеристика артели, данная Ф. Энгельсом, целиком относится к беломорским промысловым артелям. Тяжелым трудом, связанным с постоянным риском для жизни, зарабатывали зверобои свои несчастные гроши. Годового заработка рядового промышленника едва хватало для уплаты долгов да кое-как на то, чтобы прокормиться зимой до нового “покрута” (вступления в артель). Местные купцы под видом организации артелей “крутили” — принимали [221] пайщиков, участвовавших в деле только личным трудом. Купец, как правило, на промыслах не бывал, а только снаряжал на свои деньги судно, предоставлял необходимые орудия и съестные припасы промышленникам. “Покрутчик идет на промысел с одним брюхом, — говорили мезенцы, — а купец обряжает покрут за моржами на Матку, да на Грумант”. Артельная форма организации труда на промыслах обеспечивала очень высокий доход предпринимателям. Купец, имея рабочую силу в качестве “пайщиков”, не рисковал даже зарплатой в случае неудачного промысла. Паи между “пайщиками” распределялись так: купец получал три четверти или две трети промысловой добычи, а на всех остальных “пайщиков” приходился остаток. В белужьем промысле, например, за одну только сеть артель в сорок и более человек отдавала хозяину половину всей добычи. Закабаление купцами крестьян-промышленников производилось всяческими путями: уплатой налогов за неимущего, дачей взаймы денег на прокормление семьи и т. п. При этом должник шел к купцу “покрутчиком”. Если же промышленник занимался промыслом самостоятельно, то в уплату долга он был обязан всю свою добычу продать купцу по очень низкой цене. Сумма долга, конечно, удерживалась заимодавцем особо. Недаром задолжавших купцам промышленников называли “подневольными”, а промысел — “кабальным”. Заслуживает внимания распределение доходов и на тюленьем промысле в Белом море. Условия этого распределения были таковы: в артель мог вступить всякий, на равных правах. Весь доход с добытого зверя делился поровну по числу пайщиков. Преимуществом пользовался хозяин лодки, получавший лишний пай. Тут как будто все правильно, интересы рядового промышленника как будто не ущемлены. Но это только на первый взгляд. На самом же деле получалось иначе. После вычета за снаряжение, предоставленное хозяином лодки каждому промышленнику, пайщик вместо целого пая получал всего одну восьмую, а то и меньше. Таким образом, и при таком распределении купец не оставался в убытке, загребая себе почти весь доход от промысла. Пытаясь вырваться из цепких лап кулаков, отдельные отважные поморы-промышленники выходили на промысел в одиночку и без необходимого снаряжения. Такие походы часто заканчивались гибелью [222] смельчака на льдине, унесенной в море, или на пустынном берегу. Взаимоотношения между членами артели видны из пунктов устава “О котляных или артельных промыслах” (пункты 1—9). Здесь ярко проявилось сознание необходимости коллективного труда, взаимной товарищеской поддержки. Можно с уверенностью сказать, что только благодаря дружной товарищеской спайке, многовековому опыту, четкой организации и железной дисциплине поморам-мореходам удавалось в те отдаленные времена осваивать суровые просторы Северного Ледовитого океана, успешно промышлять и возвращаться с богатой добычей. Основные положения, на которых строились взаимоотношения в коллективе промышленников, хорошо выражены в заключении устава, проникнутом духом товарищества, взаимной поддержки. “По сему уставу хозяева, отпускатели и кормщики с товарищи не отменно поступать должны; ибо хотя кому вывоз людей и промыслов покажется досаден, но иногда может случиться и самому тому от других еще большей требовать помощи, ибо ходячему по морю без страха и взаимной помощи пробыть не можно. Для того все в дружном спомоществовании быть должны, а если кто по оным пунктам исполнять не будет, надеясь на свое нахальство или хозяйское могутство, тому да воздаст праведный бог морским наказанием. В сем уставе о некоторых морских случаях не упомянуто, как для того, что сочинение сее с поспешностью было делано, так и для того, что случаи какие на море приключиться могут, не все известны. Море не постоянно; что впредь на нем может сделать, то на перед показать не можно. Впрочем, все строится волею всевышнего бога”. При рассмотрении текста старинного морского устава следует учесть, что он был записан в середине XVIII в., и, по-видимому, переписчик заменил поморские слова современными и внес свои поправки в некоторые выражения, по его мнению, непонятные. МОРСКОЙ УСТАВ 1. О котляных или артельных промыслах Когда случится промышлять многим судам вместе, который промысел называют котляною, или “котляным”, то делить добычу полюдно на всех тех, кои при промысле оном случаются; а оставшиеся на судах из той котляны паю иметь не должны. Но когда они с общего согласия будут так оставлены, в таком случае и на них промысел делится. Ежели артельные промышленники, выехав из становья, разъедутся по разным местам, то хотя бы кто из них и без добычи возвратится, однако получают себе долю из других промыслов. Все сие наперед договором утверждается. В котляном промыслу, когда оной на карбасах отправляется неровное число людей, но в ином карбасе больше, в другом меньше их случается, тогда в людных карбасах уделяют промышленников на нелюдные. Когда котляной промысел на льду производится, тогда если кто лишнее перед другими промышляет, тот волен оным владеть, при том в котляну с своей стороны может отдать и малого зверя (потому что моржи разной величины бывают), только бы не теленка и лоншака, которые, как недоросли, за настоящих не считаются; котляная кость, т. е. тинки и зубы, делится весом. 2. О общем хранении котляных судов Когда из оного места разъедутся промышленники на добычу со взаимного между собой согласия и одни из них возвратятся на свои суда прежде других, а между тем в отсутствие оных сделается буря или нанесен к судам льду, то приехавшие должны беречь судно отсутствующих; но ежели буря их преодолеет и судно разобьется, то сего сберегателям в вину не ставить; так же, когда из котляны по совету отпустят с которого-нибудь судна кормщика с товарищами для промысла или осмотру мест, и без него другие промышленники судна его сберечь не будут в силах, то сего в вину им не ставить, промысел и снасть с разбитого судна вывозить другим без оплаты. [418] 3. О смашной котляне Смашная котляна бывает, когда многие, карбаса съедутся к одной наледице без договору, потому что прежде сделать его не было времени. В таком случае, когда один другому знак подаст то и другой должен оному такой же знак сделать и тогда что ни добудут где делить вместе по числу карбасных людей. Но ежели с одного карбаса знак подадут, а с другого не будут на оный ответствовать, тогда в промысле одним до других дела не иметь; и как при оном промысле так и впредь помешательства друг другу не чинить, в бочки не барабанить и чрез то котляны нежелающих к ней не принуждать. 4. О расходе котляны Ежели суда стоят вместе и по договору за одно промышляют, а по нужде разнесет их в разные стороны без раздела промысла, то после, как опять съедутся, должны между собою разделить все то, что один перед другим до разлучения оного имел у себя лишнего, а если кто с тем излишком разобьет, то оного на нем не спрашивать Буде же кому из промышленников по разлучении случится промышлять, не видавшись с прежними котлянщики или и видевшись, но не сделав вновь договору, то в особливом промыслу одному до другого дела нет. 5. Ежели суда стоят вместе и по договору промышляют заодно, а по разделе промысла одно или многие из них разойдутся, то в предыдущем бездоговорном промысле никому до другого дела нет. 6. О бескотляном промысле Когда кто со стоящими вместе судами в котляне быть не пожелает, то такого к ней не принуждать, и в промысле ему никакого помешательства не чинить. 7. Ежели кто поколет залежку и в судно свое всего наколотого зверя не вместить, то при самых тех промышленниках или по отбытии их как на месте, так и на воде плавух (плавающие звериные кожи) обрать никому не возбраняется. 8. Когда с поколотого места разнесут плавухи слишком на версту от оного места, то посторонним те пловухи обирать позволяется. 9. Ежели кто поколет место, а его льдом или бурею от оного отобьет, когда уже у зверей и головы будут отсечены, то такого промысла приходящему после не обирать, разве только одних плавух, кои по морю носятся. Сие запрещается для того, что всяк, кто поколол зверя, всегда на оное место придти желает. [419] 10. О нечинении кормщику без хозяина и хозяину без кормщика плотной котляны Ежели кто пожелает с другими учинить плотную котляну, т. е. договориться, чтобы во весь поход сообща промышлять и промысла не считать и не делить до выхода, то кормщику без воли отпускателя ни с кем такой котляны не делать, так же и хозяину кормщика, если сей не пожелает, к тому не принуждать. 11. О нелишении в промысле пая больных и умерших Ежели у кого на судне промышленник сделается болен и должность свою отправлять не в состоянии, то на такого человека с других котляных судов из промысла паю не требовать, а из своей добычи доли его не лишать. Равным образом поступать и в рассуждение того, кому на судне умереть случится, принадлежащую ему из всего промысла долю отдать его ближним. 12. О бытии в послушании у кормщика всем рядовым товарищам В морском ходу и во время промысла всем рядовым товарищам во всем слушаться одного кормщика, н ни в чем воли у него не отнимать; а в потребном случае, хотя и подавать ему совет, только учтиво и не спорно. Ежели ж кто из них дерзнет кормщика избранить или ударить, или не станет его слушаться, то на такого прочие рядовые должны кормщику дать помощь к наказанию по морскому обыкновению; потому что без наказания за отдалением гражданского суда иные впадут в бесстрастие, от чего без промыслица и разбитие судов приключается. Но ежели кормщику многие из промышленников явятся противниками, наказать же и запретить им будет он не в силах, то в засвидетельствовании объявить на таковых ослушников в прилучившихся судах для отыскания наказания в гражданском суде 13. О вывозе людей с разбитых судов С разбитых судов людей вывозить без всякой платы, и когда не станет у них своего припасу, то кормить их безденежно; в том с ними договоров не иметь, и писем не брать, и хотя кто их и возьмет, однако в действие оные не производить. 14. О разбирании тех людей на целые суда Разбирать оных людей на целые суда не по числу самих сих судов, а по числу людей, на них находящихся; ибо чем больше людей на судне, тем оно должно быть пространнее и съестными припасами изобильнее, следовательно на такое судно и людей оных больше поместить можно. Разбитых судов людям провиант свой делить между собою полюдно, и они, будучи на чужих судах, должны употреблять свой запас до тех пор, пока его станет, а когда уже не станет, то кормить их хозяину того судна, на которое они взяты, безотказно, и тою [420] самою пищею, которую его собственные промышленники употребляют. Ежели по разбирании на суда тех невольных людей придут туда другие, то сдавать их на оные по прежнерасчислению. Но ежели которые из оных судов придет туда для зимования, то на тех зимовщиков оных невольных людей не наваливать. Ежели на том судне, на котором находятся невольные люди случится недостаток в хлебе на возвратном пути, а у каких-нибудь набережных жильцов достать его будет можно, то прикупить однако, на общие с невольными людьми деньги, прежде нежели свой хлеб будет издержан на счет оных людей ничего не ставить. 15. О приворачивании на знаки Когда с разбитых судов люди на земле, или на море, или в карбасе, или на разбитом судне покажут какой ни есть знак, чтоб мимо идущее судно к себе их взяло, то к таковым неотменно приворачивать, собирать их и вывозить по вышеписемному уставу. Но ежели по причине сильной бури, или за льдом, или для ветра судну к ним подняться и взять их будет не можно, то сего мимо ходящим в вину не ставить. 16. О бытии в послушании у повощика невольным людям При вывозе невольным людям у повощика как в ходе, так и в промысле и в порядке еды воли не отнимать, а быть им у него в послушании, хотя бы их половина и сильнее была повощиковой. Ежели повощику с его товарищами случится промышлять, то и тем людям вместе с ними работать без отрицания; а из того промысла участка себе не требовать, хотя бы им после того на прилучившиеся суда и сдача воспоследовала; однако принимающие их на свое судно соли на них требовать не должны; а вывозить обязаны в силу 14-го пункта. 17. Когда кто повезет невольных людей с их промыслом и по причине медлительного пути за недостатком провианта пожелает их сдать на другие прилучившиеся суда, то по сей сдаче людей и промысел их сдавать по расчислению, о котором выше сказано, а других судов кормщиков или хозяевам от оных людей отнють не отказываться. Что ж касается до вывозу их промысла, то в сем повозщик волен, может его взять и не брать. 18. Если с разбитого судна людям, за неимением летних судов, случится попасть на зимовое судно, то промышленникам оного зимового суда отвозить их на летние суда, которых ежели не сыщется, то вывозить их в жило. Но ежели зимовщикам за какую-нибудь законною нуждою вывести оных людей будет не можно, то им поневоле должно с ними зимовать, хлеб есть обще с ними и за оные не ленясь на них промышлять, а из промысла как зимнего, так и летнего паю себе не требовать. [421] 19. О вывозе людей и промыслов с Тиманского берега и с Канина Носа Ежели судно по осени замерзнет или разбито будет у матерой земли и по случаю попадутся на оное самоядцы или Россияне с оленями, то тем оленщикам вывозить промышленников по договору, а за своими прихотьми их не оставлять Промысел же вывозить также по договору, плату за провоз людей и снасти вычитать из них промысла, которым и плата оная должна производиться. Ежели у невольных людей недостанет провианта, то оленщику кормить их на счет их хозяина. 20. Хотя бы на разбитом или заметном судне промысла и не было, однако людей вывозить без остановки с договором за провоз за счет тех людей, а не их хозяина; кормить только их на счет хозяйской повозщикам оным людям осенью в распуту везти себя не принуждать, а особливо есть ли в пище крайне нужды не прилучиться; большая груза в то время, да и никогда на возы не накладывать; а на один воз класть одну бочку сала и два лафтака моржины; снасти по 20 пудов на воз; людей по два человека с дорожною на проезд ужною и с их котомками. За провоз от Канина Носа, с Тиманского берега из-за Камня и от шаров до Мезени с одного воза выше рубля не брать, а когда далее или ближе вести случится, то делать расчисление, сравниваясь с объявленною ценою. Ежели с разбитых или заметных судах люди знают, что надобно быть неподалеку от них на матерой земле оленям их собственного хозяина, то таким для вывозу промыслов и снастей посторонних оленщиков не нанимать; для вывоза ж самих себя могут нанять, кого хотят. 21. О вывозе с моря промыслов с разбитых судов на судах же Кто пожелает с разбитого судна вывезти промысел, тому в плате за провоз договоров иметь должно; только в договоре выше половины из промысла не требовать; а при довольном промысле снасть вывозить без платы. Буде ж у невольных людей по возврате останется сколько-нибудь харчу, то с оставшегося брать за провоз, как и со снасти. 22. О вывозе снастей и промысла Хотя бы кому за изобилием своего собственного промысла, чужого сала и моржины на судне поместить было и не можно, однако промысловой снасти отнюдь не оставлять и за провоз оныя выше 20 коп. с пуда не брать. Ежели целых судов прилучится не одно, а больше, то людей разбирать, как прежду упомянуто; но в рассуждение снасти метать жеребий, кому что из оной вести достанется. Ежели кому понадобится из снасти что-нибудь употреблять, тот может быть кортомы ею пользоваться; а если что в употреблении утратится, за то платить настоящую цену. [422] Ежели невольные люди, отъехав на карбасах от разбитого своего судна, наедут на целые суда и промышленники оных судов искать их судна и собирать их снасти за дальностью не захотят, то сего в вину им не ставить, особливо когда они разбитого судна в близости не видят. 23. О неоставлении взятых промыслов, хотя кто и сам после того не промышляет Ежели кто с разбитого судна возьмет на свое судно промысел и судовые снасти из договорной за провоз платы, а после того сам довольно зверя напромышляет, тому прежде взятого вон уже не выкладывать, разве только прилучатся другие суда и повозщик по причине тесноты захочет сдать на оные невольных людей, то в таком случае может он вместе с ними отпустить несколько и промысла. 24. О собирании и вывозе морских промыслов без договору Когда с разбитого судна и промысел и спасть разнесет по берегу и люди оного судна отлучатся оттуда на других судах или карбасах, а наедет на тот разметанный промысел целое судно, одно или многие, то люди сих судов разнесенной оной промысел и судовую снасть должны собирать на свои суда и вывозить, несмотря на то, что о плате за провоз договориться было не с кем. Для того из промысла оного повозщику за вывоз брать три четверти, а потому, что будет оный промысел, возвращать одну четверть; на вывоз же снасти брать с него по 20 коп. с пуда. 25. Ежели кто разбитое судно найдет на морском берегу и в нем сыщется промысел, а промышленников при том не будет, то из сего промысла за вывоз брать только половину; а другую отдать промышленникам разбитого судна. За провоз снасти брать по вышеописанному. 26. Кто разбитое судно найдет плавающее и от промышленников так же оставленное, тому с такого судна промысел обирать бесповоротно, а со снасти брать за провоз означенную цену. 27. Кто с разбитых судов промысел вывезет, а снасти па них оставит, тому за провоз из промысла брать только четверть. 28. С моржовой кости, с китовых усов, с оленьего сала и со всего другого, как из морских, так и из российских выметных товаров, ценою оным вещам равных, за провоз выше 20 коп. с пуда не брать, [423] а с мягкой рухляди, как, например, с песцов, брать повозщику десятого песца, с оленин (оленьих кож) — пятую оленину, с пуху — пятой пуд. 29. Когда какое судно, за малолюдством или совершенных всех промышленников от цынги или других болезней переводом, из зимовья выдти не может, то постороннему судну сделать с остальными оного судна людьми о вывозе договоров; то если договора учинить не с кем и уповательно, что то того же хозяина, чье судно вымерло, на то самое место придет того года другое судно, то посторонним оным людям за промысел того судна не приниматься, а разве только по нужде что-нибудь около его прибрать; но если от которого хозяина другому судну на то место быть не надежно, добирать и вывозить промысел по вышеописанному. Заключение По сему уставу хозяева, отпускатели и кормщик с товарищи не отменно поступать должны; ибо хотя кому вывоз людей и промыслов покажется досаден, но иногда может случиться и по самому тому от других еще большей требовать помощи, ибо ходящему по морю без страха и взаимной помощи, пробыть не можно. Для того все в дружном спомоществовании быть должны, а если кто по оным пунктам исполнять не будет, надеясь на свое нахальство или хозяйское могутство, тому да воздаст праведный бог морским наказанием. В сем уставе о некоторых морских случаев не упомянуто, как для того, что сочинение сие с поспешностью было делано, так и для того, что случаи, какие на море приключиться могут, не все известны. Море непостоянно; что впредь на нем может сделаться, то наперед показать не можно. Впрочем, все строится волею всевышнего бога. Текст воспроизведен по изданию: По студеным морям. М., Географгиз. 1956.
полная версия страницы